Николай Романецкий - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 3

Хьюго приготовил кофе, Мария сделала еще пару сэндвичей. Сидели перед ноутбуком, касаясь друг друга мыслями, которые к утру стали у Хьюго менее определенными, но более откровенными. Ему не хотелось, чтобы Мария знала, о чем он думает, но он знал, что она все равно знала, и от этого ему почему-то становилось спокойнее.

Рассвело неожиданно быстро, и, будто подталкиваемые электромагнитными волнами, пришли, тихо звякнув, еще три письма: опять Индия (Мумбаи), а еще Израиль (библиотека Еврейского университета) и Эмираты (Королевская библиотека Фахда).

— Все то же, — сказал Хьюго. — Ничего не обнаружено.

— Странно, — Мария опустила голову на плечо Хьюго, закрыла глаза, дышала ровно, будто спала. — Странно, странно…

Хьюго сидел неподвижно, пусть она подремлет, день предстоит тяжелый. Он взял в руки книгу и в прозрачном утреннем освещении отчетливо и теперь уже вполне определенно увидел, что обложка больше не сияет белизной. Он дернул плечом, и Мария выпрямилась.

— Она серая! — ахнула девушка.

— Скорее, не совсем белая, — поправил Хьюго.

— Господи… — прошептала Мария. — Если так пойдет… Ты сделал копию?

— Конечно, — кивнул Хьюго. — Она в папке в моей комнате в библиотеке.

— Кто-нибудь может?..

— Нет, но… наверно, лучше забрать.

— Я с тобой, — решительно сказала Мария. — Я не могу без тебя.

Она, наверно, хотела сказать «без книги», и Хьюго, наверно, хотел сказать то же самое, но произнес тихо, погладив Марию по спутанным, непричесанным волосам:

— И я без тебя не могу.

— Можно мне принять душ?

— Конечно.

Под душ они пошли вместе. Книга, завернутая в полиэтилен, лежала на высокой полке, где Хьюго хранил шампуни и стиральные порошки. Воду пустили прохладную, стояли под струей, не стесняясь друг друга. Хьюго думал: «Боже, какая ты красивая», и Мария отвечала: «Почему мы не встретились раньше?»

После душа мысли прояснились, духота заснула под полотенцами, утренняя свежесть коснулась кожи. Они пили кофе, ласкали друг друга взглядами и радовались, будто Адам и Ева в райском саду, когда еще не подозревали о своей наготе.

В библиотеку они пришли ровно в девять, держась за руки, книга лежала в рюкзачке у Хьюго, и он показал ее Мету Фишеру, дежурившему в первой смене.

— Зазвенит, — сказал Хьюго. — Не обращай внимания.

— Дайте книгу, Эйч-Эм, — потребовал охранник, — и проходите без нее. Теперь держите.

В кабинете Хьюго первым делом проверил почту — пришли еще семнадцать ответов. Все отрицательные.

Они просидели в комнате весь день. Мария — в кресле под кондиционером, с книгой в руке. Хьюго — за компьютером, рассылая и получая письма. Кто-то заглядывал к ним, что-то спрашивал, Хьюго отвечал, не то чтобы не думая, но не вникая. На Марию посматривали, и что думали о гостье библиотечные кумушки, было понятно без слов. Время от времени Мария поднималась, подносила книгу к лампе, и оба пристально всматривались — похоже, процесс приостановился, книга не была такой ярко-белой, как вчера, но серость не прогрессировала.

В обед Хьюго спустился в кафетерий, взял кофе и четыре круассана, за время его отсутствия поступили еще девятнадцать ответов, и Мария сказала, что все они написаны, будто по шаблону: лишние книги или файлы не обнаружены. Возможно, после инвентаризации…

К концу рабочего дня позвонила миссис Аллен и попросила Хьюго подняться.

— Побудешь одна? — ему не хотелось оставлять Марию, но идти к директрисе вдвоем было глупо.

Мария кивнула — она тоже ощущала собственную неожиданную незащищенность — от чего?

Миссис Аллен встретила Хьюго приветливо, будто и не было вчерашнего инцидента.

— Эйч-Эм, — сказала она, жестом пригласив Хьюго сесть в кресло напротив директорского стола, — я хотела бы узнать, как работает система. Варгас составил отчет о работе программного обеспечения — там все в порядке. А у вас?

Хьюго за это время ни разу не поинтересовался, как система работает и работает ли вообще, но, услышав вопрос, осознал, точнее — вспомнил, что в промежутках между чтением ответов активно выполнял служебные обязанности, управляясь подсознанием и думая на иную тему.

— Система в порядке, — отрапортовал он. — Вчера и сегодня приняты и обработаны триста шестнадцать запросов на литературу из нашего фонда, в том числе двести восемьдесят два запроса на платные файлы из открытого доступа. Оплата прошла без проблем, файлы скопированы и отосланы. В свою очередь, наши читатели тоже проявляли высокую активность. Линда и Эмма в читальном зале обработали и отправили шестнадцать запросов, оплату получали кредитными картами.

— Отлично, — сказала директриса, когда Хьюго замолчал, пораженный тем, что помнил, оказывается, все числа и за каждое мог ручаться.

— Подготовьте справку для попечительского совета, — потребовала миссис Аллен. — Обрадую наших спонсоров, деньги потрачены не зря.

Когда Хьюго уже шел к двери, директриса сказала ему вслед:

— Эта книга… вчерашняя… надеюсь, вы ни в каких отчетах ее не упоминали? Ни к чему нам мистификации, вы согласны?

Она замолчала, не зная, как реагировать на странный взгляд Хьюго. Молодой человек обернулся, нахмурился, и на директрису опустилось серое облако, в котором она чувствовала себя неуютно, не понимая, что происходит. Секунду спустя облако растаяло, а Хьюго, опустив взгляд и, видимо, тоже не очень хорошо себя ощущая, сказал стесненным голосом:

— Да… То есть, нет, не упоминал. И…

— Вы хотите что-то сказать? — нетерпеливо спросила миссис Аллен. Она не любила, когда подчиненные, которым было указано на дверь, задерживались и начинали говорить лишнее. Свои проблемы каждый должен решать сам.

— Нет, ничего, — пробормотал Хьюго и, выйдя в коридор, тихо прикрыл за собой дверь.

Он должен был сказать. Но не знал — какими словами. Вечером, когда миссис Аллен будет ехать со старшим сыном ужинать в ресторан «Трубка мира», на выезде с бульвара Альбрехта испорченный светофор не вовремя переключит сигнал, и машина вылетит на перекресток как раз тогда, когда начнется движение по Двенадцатой авеню. В «крайслер» миссис Аллен врежутся сразу две машины, и все кончится очень быстро. Наверно, кончится жизнь, но этого Хьюго знать не мог, потому что в странной памяти будущего натолкнулся на стену, сквозь которую не мог видеть.

Привиделось? Подумалось? Вечером… когда? Он не знал. Завтра? Через год? Лет через десять? Щемящее ощущение, когда знаешь и не можешь сказать. Знаешь — что, но не знаешь, когда.

Хьюго переминался с ноги на ногу у двери кабинета, думая о том, что, если вернется, то возьмет на себя ответственность не за слова, а за две жизни, которые все равно оборвутся в нужный (кому?) момент.