Константин Фрумкин - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 5

Дайдзи, мы и есть эти глупые росяные капли, зажатые между испепеляющими лучами и иссохшей от жажды землей. Нам никуда не деться… Постой…

Дайтаро ухватил брата за рукав и напряженно нахмурился.

— Я хотел тебе что-то сказать… Хотел сказать… В голове путается…

— Я же тебе говорил, — не преминул укоризненно заметить младший, — бросай курить свою дрянь…

— Нет, подожди, я не о том хотел…

Опухшие в суставах пальцы сосредоточенно потирали влажный от пота лоб. Черные волосы старшего принца слиплись грязными сосульками. Дайдзиро неожиданно стало пронзительно жалко брата. Все — включая его, Дайдзиро — считают Его Сиятельство дураком, пьяницей и опиоманом. А ведь Дайтаро совсем не такой. Он очень тонок и раним, оттого и опиум, оттого и выпивка. Он просто заглушает боль. Потому брат и бежит от собственной ори, кислящей, приводящей в чувство, как хорошая оплеуха или как свежий ветер с гор. Ори заставила бы его опомниться и действовать, но душа старшего принца слишком нежна и неспособна к принятию жестких решений. Как жаль, что придется оставить его сейчас. Ненадолго — Киган-ори длится от рассвета и до следующего заката, сколько бы времени ни прошло в Кигане. И все же… Надо, по крайней мере, увести его отсюда. Дайдзиро уже протянул руку, приготовившись обнять брата за плечи и помочь тому встать, когда курильщик шумно хлопнул себя по лбу.

— Да. Я вспомнил. Хайдеки. Он — не человек и уж точно не тот, за кого себя выдает.

Младший принц опустил руку и нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Хайдеки? Он — демон или что-то похуже демона. Ты мал был, не помнишь, а я-то почти уверен, что настоящему Хайдеки не удалось бежать к своим прекрасным друзья-лемурам. Он был толстый, одышливый парень, почти, как я, а корабль стоял в роще Инари за городом, в пяти ри от дворца. За Хайдеки неслась толпа с камнями… Говорят, труп выловили из реки… Я плохо помню.

— Его узнали многие…

— Конечно, узнали. Лемуры — все как один чародеи и оборотни. Даже если его и не убили тогда… Я послал шестерых закончить дело, шестерых отборных бойцов, сам Отец Якудза клялся мне, что нету их лучше. А двое из них были сведущи в тайном искусстве…

Дайдзиро сделалось неловко. Ясно вспомнились слова Моносумато там, на закате, в беседке: «Это будет совершенно напрасной потерей тренированных кадров». Хайдеки знал уже тогда, знал и ничего не сделал… был твердо уверен в своей неуязвимости?

— Слушай еще, — пропыхтел Его Сиятельство. — Из посольства, из проклятого дома Хайдо ни один человек не вышел и не вошел, все двери сторожат мои стрелки. А в саду перед домом не раз и не два видели серого шакала — покрутится тварь и нырнет в переулок. Я приказал стрелять, но то ли в сумерках стрелки мажут, то ли на этого зверя надо отлить серебряные пули… И в саду Большого Дворца видели того же шакала. Что он там ищет? И у тебя, в Малом…

— Ты следишь за Малым Дворцом?

Дайдзиро произнес это немного слишком резко, но брат не обратил внимания на его тон. Махнул пухлой ладонью.

— Конечно. Ты же беспечная птичка тоичи, тебя в собственной постели зарежут — ты и не заметишь, все будешь свиристеть свою песенку.

Вот тебе и ранимая душа, нуждающаяся в братской опеке! Дайдзиро стало совсем неприятно. Как будто он говорил не с Дайтаро, а с самим Моносумато, — а ведь Хайдеки не подсылал к старшему принцу убийц. Юноша отвернулся и уставился в стену.

— Что, не нравится?

Дайдзиро обернулся. Губы Дайтаро скривились в улыбке, и это была грустная улыбка. Юноша пожалел о своей вспышке. Государственные дела редко требовали благородства и часто — низости. Наследник принимает на себя чужую вину и чужое бремя…

— Вот, посмотри…

Дайтаро пошарил под подкладкой хаори и вытащил смятый листок.

— Подметные письма. Их находят каждый день, и у тебя, и у нас в Большом. Не говоря уже о листовках на каждом заборе, хорошо еще, что народ здесь по большей части неграмотный…

Младший принц расправил записку. Слова были знакомые — о глупости и развращенности правителей, о беспечности их слуг, об угрозе, глядящей с неба. Задумайтесь о судьбе ваших детей… да, ясно, кому принадлежит авторство письма. И вдруг ясно вспомнилось: тускло освещенный подвал, печатный станок, пахнущие свежей типографской краской листы. Как радовался учитель, получив наконец этот станок, который привезли тайком, по частям, из Германии! В том, последнем Киган-ори ему зачем-то понадобилось выпускать газету…

— Свобода, — говорил Акира, с удовольствием вдыхая резкий типографский запах. — Свобода, Дайдзи, всегда начинается со слова. Если верить местным религиозным деятелям, все началось со слова, но свобода — особенно. Слова заставляют задуматься. Как жаль, что у нас так мало школ, да и те при монастырях… Нам нужно побольше грамотных.

— Зачем слова, когда есть ори? — пожал плечами ученик.

— Вот дурачок, — покачал головой Бишамон. — Ори — это же для самых близких, больше даже для себя самого. Это очень внутреннее. Даже ши-майне я могу показать лишь избранным — дюжине, двум дюжинам. А слова… ими можно сдвинуть народы. Тысячи, миллионы людей, Дайдзи, слушающих, понимающих, думающих…

Юноша прогнал непрошенное воспоминание и усмехнулся. Акире хотелось, чтобы открыли новые школы. Дайтаро радуется тому, что простонародье не умеет читать. И оба, что самое обидное, правы.

— О чем задумался?

Младший принц поднял голову и, пожав плечами, ответил:

— Хайдеки не дурак. Он не станет рассчитывать только на листовки. Посмотри, что играют сейчас в уличных театрах…

— Да. Да!

Дайтаро стукнул кулаком по лежанке. Младший принц подумал, до чего же это нелепо. Во дворце, в зале Совета трясущий щеками и размахивающий кулаками толстяк еще мог бы выглядеть властным. В пахнущей гнусным зельем курильне он был просто смешон.

— Значит, ты понимаешь. Ты понимаешь, что надо сделать!

— Что? — вяло поинтересовался юноша.

— Не получилось в первый раз, получится в третий. Я ведь слышал о вашей встрече с Хайдеки. Кажется, он склонен тебе доверять. Договорись о новом свидании. Сделай вид, что согласен принять его предложения. И…

— И что? — невесело усмехнулся принц. — Пырнуть его кинжалом? У твоих первоклассных убийц не получилось, а у меня получится?

— Зачем кинжалом? Есть быстрые яды…

— Он и в тот раз ничего не ел и не пил, не станет и теперь.

— Можно устроить засаду. Шестерых не хватило, но с двумя дюжинами не справится никакой оборотень.