Владимир Набоков - Комментарий к роману Евгений Онегин

XV–XXV, 2:Временной переход «Был вечер» вводит тему посещения Татьяной онегинского опустелого «замка». Шесть строф (XV–XX) посвящены ее первому приходу в начале июня 1821 г. и четыре строфы — остальным. Строфа XXII содержит авторское описание библиотеки Евгения с перечнем его любимых книг — «Гяура» и «Дон-Жуана» и двух-трех романов, где изображен современный человек. (Пушкин легко отбрасывает свое предыдущее утверждение, будто Онегин разочаровался в книгах и их забросил.) Пометы на полях, оставленные героем, говорят о нем Татьяне больше, чем письмо Татьяны сказало о ней Онегину. Черты онегинского карандаша и отметки ногтей помогают ей понять, что он за человек, и когда через три года они вновь встретятся, Татьяна уже осознает, что это не обворожительный бес и не ангел, а подражание модным причудам — и все же ее единственная любовь.

XXV–XXVII:Временной переход «Часы бегут» (XXV, 3) ведет к новой теме. Мать Татьяны надеется найти для дочери мужа и по совету знакомых везет ее «в Москву, на ярманку невест». Татьяна в ужасе — ее реакция описывается в XXVII. Смиренное подчинение материнской воле, несмотря на весь ужас, противоречит своенравию, которым Пушкин открыто Татьяну наделил (см., например, гл. 3, XXIV), но, с другой стороны, оно готовит нас к тому, что Татьяна согласится и с предложенным матерью выбором мужа, как ретроспективно будет объяснено в ее отповеди Онегину в главе восьмой.

XXVIII–XXIX, 7:Она прощается с любимыми деревенскими местами.

XXIX, 8—XXX:Временной переход «Но лето быстрое летит» ведет к стилизованной картине осени, а потом и зимы, ну а уж «зимняя дорога» приведет нас в Москву.

XXXI–XXXV:Пять строф рассказывают об отъезде в Москву и недельном путешествии в возке на собственных лошадях, покрывающем около двухсот миль. Прощание Татьяны со своими полями в конце XXXII, когда она покидает сельский приют ради городской суеты, не только завершает элегическую тему строф XXVIII и XXIX, но также образует перекличку со стилизованным автобиографическим прощанием, которое звучит от имени Пушкина в гл. 6, XLVI. Отступление о дорогах занимает строфы XXXIII–XXXV.

XXXVI–XXXVIII, XL:Переход «Но вот уж близко» подводит нас к въезду в Москву через западную заставу. Автобиографический мотив проникает и сюда, в XXXVI, 5—14, когда Пушкин вспоминает собственный приезд в Москву из Михайловского 8 сентября 1826 г. Двухчасовой переезд от западной заставы до восточной части города заканчивается в доме княжны Алины, фамилия которой не названа, кузины госпожи Лариной.

XLI–XLII:Эти две строфы содержат диалог кузин, не видевшихся, по крайней мере, лет восемнадцать.

XLIII:Татьяна и в незнакомой обстановке занимает свое обычное место у окна.

XLIV–LV, 2:Одиннадцать строф посвящены грустному и рассеянному дебюту Татьяны в московском свете. «Профессиональный» мотив прелестно звучит в строфе XLIX, когда на прием к одной из многочисленных московских тетушек Татьяны Пушкин отправляет своего друга князя Вяземского, поэта, из чьих стихов первой главе предпослан эпиграф и кто уже встречался нам в романе (см. ссылку на изображение зимних картин в гл. 5, III, 6—12 и пушкинское замечание по поводу дорог в гл. 7, XXXIV), чтобы тот занял Татьяну. В XLIX упоминаются светские юноши, беззаботно, но выгодно служившие в Московском архиве, и один сочинитель дешевых элегий. Далее следует описание театра (L) и Дворянского собрания (LI–LIV). Слышны переклички автобиографических тем: в L возникает тема первой главы (вставное воспоминание о Терпсихоре; см. гл. 1, XIX), а в LII обращение к одной из многочисленных возлюбленных нашего поэта. В LIII Татьяна уносится мыслями назад (сидя у мраморной колонны в бальной зале), в липовые аллеи, где она предавалась мечтам об Онегине, — и тут-то две тетки подталкивают ее локтем с обеих сторон. Будущий супруг, толстый генерал, глядит на Татьяну.

LV:Будто бы неожиданно осознав, что он до сих пор не написал формального вступления к своему сочинению, Пушкин оставляет Татьяну с ее невольной победой и завершает главу забавной пародией на классическое вступление, возвращающей нас к Онегину, который явится в следующей главе после трехлетнего путешествия.

Глава восьмая состоит из пятидесяти одной строфы, из которых II (1–4) и XXV (1–8) не закончены, и послания, писанного со свободной схемой рифмовки и содержащего шестьдесят стихов — «Письма Онегина к Татьяне» (между XXXII и XXXIII). Структурным центром песни большинство читателей считают приход Онегина к Татьяне весной 1825 г. — десять строф, занимающих весь конец главы, за вычетом трех строф, которые формально завершают роман с прощальными словами автора к своим героям и читателям Сам же Пушкин, однако, рассматривал в качестве основной части главы последовательность из двадцати семи строф (VI–XXXII), рисующих великосветское петербургское общество (осенью 1824 г. по календарю романа), прерываемых размышлениями по поводу онегинского приезда в Петербург после трехлетнего путешествия и преображения Татьяны из провинциальной барышни в светскую даму: с 1822 г. она замужем за князем N (мы вспоминаем, что они познакомились в Москве в конце седьмой главы) Этот ряд «великосветских» строф достигает кульминации в письме Онегина, за которым следует описание одинокого зимнего прозябания Онегина с начала ноября 1824 г. до апрельских дней 1825 г., когда он мчится увидеть свою Татьяну. Всему этому замысловатому узору ситуаций и событий предпосланы шесть строф (I–VI), в которых главной героиней выступает пушкинская Муза.

I–V:Тема этих первых строф не столь биографическая, сколь библиографическая. Пушкин вводит новую героиню, свою Музу, и повествует об отношениях с ней — о юношеском лицейском вдохновении, «благословении» Державина (в 1817 г.) {4} 4 Г. Р. Державин «благословил» Пушкина в 1815 г., в 1816-м он уже скончался, в 1817-м же Пушкин окончил Лицей. , буйных песнях на пирах своей молодости (1817–1820). В 1820 г. она следует за Пушкиным на Кавказ и в Крым (литературные ссылки в гл. 8, IV относятся к пушкинским романтическим поэмам «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан», о которых ранее говорилось в гл. 1, LVII). В гл. 8, V она сопровождает поэта в Молдавию, где речь заходит (1–9) о третьей поэме Пушкина, «Цыганы», а в конце строфы Муза становится метафизической кузиной Татьяны, душой романа, задумчивой уездной барышней в саду у Пушкина в Псковской губернии. Мы вспоминаем, что совсем недолго она сопровождала нас в онегинский сад и «замок» в гл. 7, XV.

VI–VII:Наконец, Пушкин приводит свою Музу на светский раут в Петербург и таким образом делает переход к продолжению романа. Риторический вопрос: «Но это кто в толпе избранной / Стоит..?» (VII, 5) — приводит нас к Онегину, вновь появившемуся в романе.