Журнал «Полдень, XXI век» - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого 2010 № 6

Он вскочил, подбежал к торчащей из песка палке и насадил кепку на острый скол. В головном уборе что-то хрустнуло, порвалось… ну и хрен ли… Он бесцельно побрёл, нарезая круги по площадке, поддевая собачье дерьмо и загребая песок носками туфель.

Что с ним случилось в квартире? Нормальный вологодский паренек устроил бы там нехилый мордобой с использованием подручных предметов. Бить голых и напуганных — легко, приятно и весело. Знаем, били. Порвать пасть кобелю, вскочившему на твою бабу, — святое дело. И если б не она… если б не ОНА… с любой другой — так бы всё и было.

Слизняк. Ненавижу себя…

Он вынул из нагрудного кармана чёрно-белое фото. Родители. Молодые ещё, красивые. Одним движением разорвал карточку надвое. Получилось поразительно ровно: мать осталась на левой половине, отец — на правой. Смял обрывки, швырнул под ноги. Ненавижу…

Двадцать восемь лет корова языком слизнула. Матери на него всегда было плевать, у неё свои алмазы в небесах. Детские приятели дальше стакана не видят. Папаша где-то бродит по миру, говорили — снова женился, говорили — помер… Жизни нет и не было. А думал-то — вот оно, наладилось… Впервые он увидел ЕЁ в Вологде, на площади у Областной картинной галереи. Есть в городе такая достопримечательность; мать как раз служила там искусствоведом. ОНА приехала на Вологодщину, увлекшись каким-то там «тотемским барокко», а в галерею зашла посмотреть фото, посидеть в архиве… Познакомились, обменялись телефонами. И вроде бы забылось это мимолётное знакомство. Он решился наконец: свалил с малой родины нахрен, перебрался в северную столицу, рассчитывая познакомиться с хорошей одинокой женщиной, желательно старше себя, можно с ребёнком, лишь бы зрелой была, ценящей трудолюбивых мужиков; так вот, первое, что он сделал, приехав сюда — позвонил ЕЙ. И жизнь вернулась… Утащил любимую от родителей, снял квартиру для совместного проживания — вместо того чтобы поселиться на готовенькое, как планировал. Пошёл на стройку, закрепился в одной из шабашкиных бригад… Всё рухнуло.

Любимая женщина предупредила его: сегодня дружеские посиделки. Без выпивки, само собой. Как не поверишь насчёт «дружеских»? Она ж принципиально не пьёт, панически этого боится. Был тяжёлый опыт. Однажды рассказала, как школьницей-малолеткой затащили её на пьянку, ну и, в общем… лучше бы не рассказывала. Был бы пистолет — пошёл бы искать подонков. Столько лет она уживалась с отвратительными воспоминаниями, и вот — нате. Второй круг. Получается, не такие уж они отвратительные — те воспоминания…

Он застонал.

Остановился, раскачиваясь.

Знал ведь, чувствовал! Суперэлита спаривается легко и естественно, как кролики. Убить их надо было, столичных ботаников…

Молодой мужчина выдрал из рабочих штанов ключ от чужой квартиры, с размаху воткнул его в землю и ввинтил по самую головку: «Открывайте, твари!»

Заколотил ногой в землю — словно в люк стучал. Похоже, чуточку сошёл с ума. Или не чуточку…

Откуда у него ключ? Ну, было дело: его Любимая на пару с подружкой занималась курсовым проектом в этой их шикарной квартире — что-то чертили. Отвлекаться не могли, поэтому за сигаретами послали в универсам его. Ключ дали, чтоб самим к дверям не бегать. А он возьми и сделай копию, благо в универсаме слесарная будка стояла… Мать часто говорила — любопытство тебя погубит. Но разве желание контролировать свою Любимую — это плохо? Это можно и даже нужно. Отслеживать содержимое мобильника, читать электронную переписку — просто чтоб быть в курсе и держать руку на пульсе жизни. Иметь ключ от квартиры, где она застревает по ночам, — на всякий случай. На такой случай, как сегодня. Не любопытство это, а долг. Прийти внезапно и посмотреть, чем они там занимаются… вот и посмотрел… докаркалась ты, мама…

«А-а-а! — упал он на колени и уткнулся лбом в загаженный песок. — А-а-а, не могу!.. Что же это…»

Ведь хотели ребёнка. Откладывали… срок себе установили — сразу после диплома…

Всё было не так. Криво, глупо, бездарно. Из холодильника фреон вытек. Ни с того, ни с сего. Надо было нормальный покупать, а не минского завода. Стиральная машина два дня как накрылась, заодно затопив соседей внизу… Что ж так — разом-то?!!

Чтоб не сомневался — жизнь кончена.

Он стонал и выл: «Это всё! Всё! Больше не могу!» Он бил ладонями песок…

На работе — такая фигня, что хоть беги из города. С крана рухнул бетонный блок и проломил лестничный пролёт. Стальное «ухо» в плите сгнило, но ему сказали: ты плохо закрепил, парень. Хотят ущерб на него повесить. Когда он сегодня ночью со смены рванул, прораб выразился откровенно: лучше не возвращайся… Ещё футбол этот… и тоже вчера. Просрали кубок, как дизентерийные. Нас сделали, как детей. Такой облом…

Он упал на живот, скорчился, распрямился, снова скорчился.

«Как детей… Суки… Элита чёртова… Это — конец… Чтоб я так жил, суки…»

Через миг — катался по земле.

«Это — всё… Я мертвый… Не могу больше, больше не могу… Конец…»

В двухстах метрах отсюда другая страдалица, шагнув с балкона, отдала себя асфальту. Жертва была принесена. И была принята…

«Всё, всё… Не хочу, не могу!.. Это — всё!..»

Вопли несчастного были услышаны: песок под ним ожил, заструился, задвигался. Твердь подалась, как лоно любимой женщины, — расступилась, стала мягкой и влажной. Тёмный овал возник вокруг корчащегося тела, превращаясь в воронку. Человек получил, что просил: полминуты хватило, чтоб тело целиком ушло в глубину. Земля приняла своего несчастного сына и похоронила его — вместе с его болью. Рыдания и стоны оборвались. Детская площадка вновь была пуста.

Песок содрогался ещё секунду и успокоился.

Затаился — живой, голодный, ждущий.

А потом во дворик вбежали двое…

Так вот откуда взялась здесь зыбучка, неспешно размышлял Барсуков, стряхивая с себя обрывки чужих страстей. Вот чьими мольбами возникло это жуткое чудо. Ясно теперь, что сталось с женихом Белкиной, оказавшимся, кстати, истеричным мудаком. Хорошенькое кино показали ему при помощи кепки, надетой на вскрытый череп…

Чудо не бывает жутким, шепнул Барсукову кто-то — детским голоском. Невелика заслуга — провалиться под землю. Ты останься наверху, на поверхности, когда мир под тобой рухнул, это и будет настоящим чудом.

Ты правда так думаешь, спросил он.

А то. Стала бы я тебе иначе помогать…

И шёпот улетел, как фантик, подхваченный порывом ветра.

«Подними руки! Подними быстро! Вверх руки!» — носились над землей чьи-то крики, назойливые, как голодные птицы, клевали в темя, лишая заслуженного покоя. Это что, требование капитуляции? Отмахнуться… Пошли прочь, твари…

Сознание вернулось рывком.