Матвей Малый - Как сделать Россию нормальной страной

Итак, есть вещи, которые для человека важнее продолжения его физического существования. И пожертвовать собой в данной ситуации — это безусловно вертикальный, глубоко эгоистический поступок. Погибшие за нашу свободу солдаты не получили от нас ничего, и принято говорить, что мы перед ними в неоплатном долгу. На самом деле никакого «долга» нет, и нам не надо никого жалеть: те, кто погиб, спасая других, полностью состоялись как личности и стали примером для нас, и мы должны вспоминать о них, когда ленимся улучшать себя и достигать поставленной цели.

Для того чтобы сделать других счастливыми, человек сам должен быть счастлив. Счастье — это непротиворечивая радость, радость, в которой нет проигравших. Счастливый человек создает больше, чем ему надо, и отдает это окружающим. Чем это отличается от защиты близких, даже ценой своей жизни?

Теперь обратимся к горизонтальному октанту, чтобы увидеть некую симметрию, всегда существующую между ним и вертикальным октантом. Здесь жертвенность определяется как добровольное уменьшение собственных ресурсов, что является предательством по отношению к себе. Основным действием, которое мы наблюдаем в горизонтальном октанте, является отдача человеком собственной души, принесение ее в жертву. Причем человек, передавая свою душу служению идеологии, психологически и как существо, наделенное свободой, в этот момент становится неживым.

В горизонтальном обществе жертва является передачей отравленного дара. Передавая другому то, что ему самому необходимо, даритель делает себя несчастным, а тот, кто получил дар, вольно или невольно оказывается участником ограбления. И тот, кто пожертвовал, и тот, кто принял жертву, оказываются создателями и пленниками горизонтальных отношений.

В этой ситуации принявший жертву не может воспользоваться не только тем, что он получил в дар, но и тем, что было у него до получения этого дара. Например, когда бедняки делили имущество кулаков и середняков, они веселились. Но очень скоро выяснилось, что они стали беднее и менее свободны, чем до этого передела, не приобрели чужого, но утратили свое. И произошло это по объективным причинам, неизбежно вытекающим из самой сути перехода на горизонтальную ориентацию.

Человеку нужна еда, но умереть можно не только от голода, но и от обжорства. Точно также саморазвитие, как материальное, так и духовное, ни в коем случае не должно быть главной целью. Главной целью является отдача, жертвенность, созидание, но путь к ним лежит только через саморазвитие и ни в коем случае не через самоусечение, добровольный отказ от собственного роста и развития. Отдавать надо излишки, и тогда нет ни горечи ни зависти. Во время войны приходится жертвовать собой, но лучше бы чтобы не было пафоса: просто делать что-то нужное людям, делать очень хорошо, и продавать свой труд задорого.

Русские считают, что основой всего является «всеобщая гармония». Если человек испытывает наслаждение, то это вроде как концентрирует его на себе, разрывает его связь с другими, а значит и разрушает всеобщую гармонию. А значит, наслаждения надо избегать, все время пытаясь раствориться в обществе, ощущая себя лишь неразрывной его частью. Вот почему русские подсознательно боятся, что запад разложит их своим клубничным йогуртом, мечтая о возвращении аскетического кефира в пол-литровой бутылке с зеленой крышечкой. О каких западных ценностях может идти речь в стране, где чем хуже, тем лучше для души (а значит, Ленин и Сталин, а может быть даже и Гитлер, действительно являются святыми).

Принимать всерьез эту такое рассуждение о «всеобщей гармонии», на мой взгляд, невозможно: и оно может только приниматься на веру, быть основой некоего культа. Действительно, наслаждение концентрирует человека на себе, и этим разрушает «одинаковость общественного бесчуствия», принимаемую сторонниками этой идеи за «общественную гармонию». Ну ладно, предположим, что общественная гармония и является высшей ценностью. Но тогда зачем пытать-то, зачем милиционеры бьют людей, а собес издевается над пенсионерами? Ведь страдание тоже концентрирует человека на себе, а значит и разрушает «гармонию».

Бог создал человека по своему образу и подобию. Человека, а не общественную гармонию, колхоз, или единогласное голосование. И Бог дал человеку свободу, право выбора, органы чувств и личную судьбу. И он не сказал человеку ограничивать и умертвлять себя на радость завистникам и тем, кто не может испытывать счастья из-за камня на душе. Наоборот, Бог наказал человеку делать этот мир еще прекраснее, достигать счастья и внутреннего мира, и делиться этим душевным светом с другими.

Все люди разные и изначально находятся в разных условиях, поэтому попытка поставить их в равные условия всегда несколько искусственна. Если один боксер слаб, а другой силен, при соблюдении правил их бой честным не будет: ведь слабый боксер лишен возможности огреть сильного палкой по голове, то есть лишен своего единственного реального шанса на победу.

Концепция равенства (очевидно горизонтальная), таким образом, противоречит концепции свободы («невмешательство в дела каждого, гарантированная защита одного от всех»). Равные начальные условия дают возможность определить «победителя». Но за пределами спорта слово “равенство” очень вредно: даже клише «равенство перед законом» следует заменить на «беспристрастный, строго объективный подход закона».

Итак, бегунов предлагается поставить на одну стартовую линию. Это позволяет объективно оценить их скорость (хотя, из-за горизонтальности концепции равенства, можно оценить скорость только этого старта — тут есть элемент остановки времени).

В равных стартовых условиях есть определенный смысл. Но мы сразу должны отметить опасность оценки людей по одной характеристике, в данном случае — по скорости бега. Это привело бы к замалчиванию и непониманию разносторонности и уникальности человека, к его «клишированию», к его одностороннему восприятию другими. А отсюда один шаг до «всех кулаков — под расстрел». Даже если человек «плох» с одной стороны, аксиома, которую мы выдвигаем, гласит, что его личность имеет множество других бесценных и уникальных аспектов (не обязательно известных нам, уже проявившихся или известных самому этому человеку).

Итак, условие стартовой линии позволяет выявить «победителя», того, кто прибежал первым. Ему и медаль. Но дело в том, что концепция равенства не останавливается на идее равного старта, а требует от нас очень легко объяснимого с горизонтальной точки зрения одновременного финиша.