Матвей Малый - Как сделать Россию нормальной страной

Но все-таки самой важной частью вопроса, который задал себе Раскольников, является слово «или». Здесь принимается за аксиому: если человек есть тварь дрожащая, то есть слабый, у него прав нет.

На Западе поняли, что человек слаб, и поэтому каждому человеку, кем бы он ни был, необходимы права, чтобы уравнять его возможности с возможностями других, открыть ему вертикальный путь развития, защитить его от зависти и недоброжелательства, а также и от превратностей судьбы, старости и болезней.

Что значит вопрос: «тварь ли я дрожащая, ИЛИ право имею»? Из него следует, что все недрожащие твари, все большие люди захватили права. Вот кто права имеет! Так давайте наконец отменим путающее слово «права». В России нет прав кроме права силы. Раскольникову Россия не дала ничего по праву рождения и гражданства. Но не это главное: человек, не обладающий правами, но знающий, что должен их иметь, — все равно и человек, и гражданин. Проблема России в том, что люди здесь сами считают: они недостойны никаких прав, они-то и есть дрожащие твари. Так как они сами себя считают недостойными человеческой жизни, общество тем более ничего им не дает, и речь сейчас идет не о «бомжах», а о громадном большинстве россиян.

На самом деле в сознании гражданина должно быть запечатлено следующее: «Ты и я стоим на фундаменте независимого от других ветвей власти честного и справедливого закона, защищающего нас обоих. Если у нас конфликт, то справедливый и гласный суд найдет виновного, назначит ему справедливое, но в то же время гуманное наказание, а возможно, и возместит некоторые потери потерпевшему за счет виновного». Причем суд работает не по субъективным сиюминутным критериям, так, как клиент выбирает девушку в борделе, а делает все, чтобы обеспечить объективность и преемственность.

Результатом существования такого правосудия является уважение к каждому человеку, осознание, что он наделен неотъемлемыми правами. В России же заслуживает «уважения» лишь тот, кто обладает временной благосклонностью царя, то есть «не порот», «не снят с поста». Слово «уважение» не случайно взято в кавычки, ведь настоящее уважение означает обладание неотъемлемыми правами, а в России «уважаемый человек» — тот, кто сегодня не в опале, но может оказаться в опале завтра. Поэтому в России так боятся отдавать власть: гражданской защиты нет, врагов множество — просто потому, что ты добился успеха, а вокруг одни хамы — это как выйти ночью без палки к стае голодных волков.

В России права, то есть возможности, передаются людям в зависимости от того, насколько эти люди сильны. Стоит ли удивляться, что в конце концов все права и возможности концентрируются у одного человека.

Попробуйте обсудить с Ельциным, почему он развязал войну в Чечне, уничтожил там десятки тысяч человек, разрушил тысячи зданий и после этого не нашел времени сказать народу об этой войне хотя бы десять слов. Ему не надо объяснять свои действия: у него есть на это право, он же не тварь дрожащая, он президент.

Если на Западе группировка осознает свою силу, она требует себе прав. В России это кажется противоречивым. Если ты сильный, зачем тебе права? Бери все, что хочешь. Если тебе нужна правовая защита общества, значит, ты слабак. Борьба ведется не за права каждого, а за привилегии.

Один из ельцинских генеральных прокуроров сказал: «Что плохого в том, что нарушаются права подозреваемых». А ведь права как раз и были созданы для защиты бесправных. Если человек подозревается в преступлении, к его правам требуется еще более трепетное отношение, чем к правам гражданина, которому в данный момент ничего не грозит.

В России человек до сих пор ничто по сравнению с обществом, а при демократии общество должно занимать подчиненное положение по отношению к каждому, даже самому слабому его члену. Любая, даже самая последняя из тварей, особенно если она дрожащая, должна иметь все права. Только тогда будут обеспечены права всех членов общества. Без этого не обеспечены ничьи права, даже тех, кто сегодня и от пушечного залпа не вздрогнет. Только общество, где никому не нужно дрожать можно назвать демократией.

Закон не имеет отношения к тому, что одни могут делать, а другие нет, а исключительно к тому, что могут делать все. Иначе был бы закон, обязывающий людей прыгать на шесть метров в высоту, а такое под силу только Сергею Бубке. Точно так же свобода не означает, что можно делать все, что хочешь, а только то, что не ущемляет свободы других.

В России — все не так.

Комментатор центрального телевидения назвал известного политика «подонком общества» за то, что тот предложил начать переговоры с Чечней. Почему комментатор употребил слово «подонок», и не в сердцах, а читая с листа? Потому что у нас есть закон о печати, который гарантирует свободу слова. А зачем слову свобода? Потому что уважая личность каждого человека, мы должны дать любому возможность высказаться. Однако когда свое мнение выражает комментатор — это свобода слова, а когда политик — он сразу «подонок общества». Ведь комментатор критиковал не мнение политика (что можно и нужно делать), а его самого, то есть затронул основу — безусловное уважение к личности, — которая и придает смысл закону о свободе слова. И ничего не случилось. Нет у нас ни закона о печати, ни каких-либо других законов. А в Америке свобода слова есть: там такого комментатора вывели бы со студии в тот же день, за ухо, а всех тех, кто когда-либо подавал ему руку, заставили бы эту руку мыть в восьми водах. Мнение можно критиковать, давая возможность критикуемому ответить, но определения о характере человека может выносить только суд, где обвиняемому должны быть созданы все условия для эффективной защиты.

Ага, говорят мои читатели, он защищает идею переговоров с террористами. Неправильно. Я защищаю закон. Закон — это фундамент социальных отношений, а не дышло, которое поворачивают в свою сторону чтобы ударить им оппонента по голове. Это Сталин использовал «закон» как оружие: настоящий закон это данность, а не средство. Закон надо выполнять, на нем стоять, ему подчиняться, считать его вечным и всеобъемлющим, а не использовать его как принадлежащую тебе лично дубину.

Существуют три типа взаимоотношений:

1. мне лучше, а тебе хуже (победитель — проигравший ).

2. тебе хуже, и мне хуже (проигравший — проигравший).

3. мне лучше, и тебе лучше (победитель — победитель).

Что это такое?

Была у Васи рубашка, но я ее отнял. Это первый тип отношений — мне лучше, а ему хуже.