Алла Латынина - Большая антология рассказа. Заметки о премии имени Юрия Казакова
- Название:Большая антология рассказа. Заметки о премии имени Юрия Казакова
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2012
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алла Латынина - Большая антология рассказа. Заметки о премии имени Юрия Казакова краткое содержание
Большая антология рассказа. Заметки о премии имени Юрия Казакова - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Рассказ хорошо сделан именно как рассказ: запоминающиеся, бегло, но точно обрисованные герои, четкий сюжет с неожиданной новеллистической развязкой. Я тоже поставила ему высшую оценку. Но в свой гипотетический шорт-лист влючила все-таки «Маленького лорда Фаунтлероя». По итогам голосования победил, однако, рассказ «Москва — Петрозаводск». И в шорт-лист вошел не тот рассказ Буйды, который мне понравился больше, а тот, который понравился меньше.
Я задумалась: а как обстояло дело в предыдущие годы? Хотелось посмотреть на весь этот список лауреатов другими глазами. Награжденные рассказы со временем померкли? Или запомнились? Награжденные писатели отодвинулись в тень? Или остались на виду? Время подтвердило правильность решений жюри? Или оспорило? Эстетика рассказа менялась, или торжествовал некий стандарт?
И наконец, когда начиналась премия, члены жюри испытывали такие же затруднения с выбором лучшего текста, или он определялся сам собой? Из подобных вопросов в конце концов и возникла эта статья.
Прежде всего я решила перечитать рассказ «Псы полесья» Игоря Клеха («Дружба народов», 2000, № 7), с которого начинается премия. В свое время он мне не слишком понравился. Но почему-то хорошо запомнился. Это про собаку, которая поражает своим несобачьим поведением. Ведь что люди все время прославляют в собаках? Преданность хозяину. Двадцать лет странствует Одиссей, а когда возвращается домой в обличье нищего, только пес Аргус радостно узнает своего хозяина, заставляя Одиссея прослезиться. Сколько с тех пор пролито было слез умиления собачьей преданностью… Собака верна не только хорошему, но и нерадивому хозяину. Вон чеховская Каштанка. И не кормит ее вечно пьяный столяр, и бьет, и сын столяра с Каштанкой не столько играет, сколько ее мучает, а все равно бросает она сытную и интересную жизнь цирковой собаки, чтобы вернуться в тесное пространство под верстаком, где вместо вкусного обеда будет получать пинки.
Пес же Игоря Клеха, имеющий законных хозяев в деревенском доме, влюбляется, словно девушка, с первого взгляда в заезжего туриста, устроившего привал возле реки, и хочет уехать с ним. Сцена, когда пес в отчаянье носится по берегу, бросается в реку вслед за лодками путешественников, а потом бежит по полю наперерез следующему изгибу реки, стремясь догнать уплывающих, действует на читателя примерно так же, как на героя рассказа, у которого «перехватывает горло». Но потом отмечаешь еще одну деталь: как наперерез псу бегут, «хлюпая сапогами по лужам», двое мужчин в телогрейках, его хозяева… Этих-то он почему предал?
Пес ведет себя нетрадиционно, но сам рассказ написан достаточно традиционно — во всяком случае, для Игоря Клеха, отнюдь не традиционалиста. В меру описаний природы. В меру — метафор. Хотя ведь и сам случай — метафора и предлагает многозначную трактовку.
В общем — неплохой рассказ. Но неужели же это лучший рассказ двухтысячного года и не было ничего значительней и ярче? Однако когда смотришь на шорт-лист, понимаешь, что у жюри был не такой уж большой выбор.
Юрий Данилович Гончаров — воронежский писатель, дебютировавший в литературе в 1945 году, участник войны, которая и заняла главное место в его прозе, — вряд ли подходящая кандидатура для того, чтобы открыть список лауреатов новой премии, собирающейся обозначить актуальные тенденции рассказа.
Емельян Марков, в ту пору недавний выпускник литинститута, в шорт-листе появился, видимо, по контрасту с Юрием Гончаровым: один родился в 1923-м, другой — полвека спустя. «Снег», напечатанный в «Юности», — как раз такой рассказ, которые в юности и пишут, воображая, как некто сходит от любви с ума и как это сумасшествие лучше же, конечно, отвратительного пошлого будничного мира. Не знаю, чем уж этот незрелый текст так сумел разжалобить искушенных членов жюри.
Рассказ Нины Горлановой и Вячеслава Букура «Случай на Радоницу» («Октябрь», 2000, № 6) — забавный анекдот: женщина думает, что оперативник, расследующий кражу, в нее влюбился, а он просто хочет получить благодарность для продвижения по службе. В шорт-листе он на месте, но не больше. Александр Яковлев с текстом, опубликованным в «Литературной газете», тоже не смотрелся серьезным кандидатом в лауреаты журнальной премии.
Рассказ же Леонида Костюкова «Верховский и сын» («Дружба народов», 2000, № 3), в журнальной публикации да и в шорт-листе поименованного Костиковым, мне определенно понравился. Краткая история трех поколений мужчин с начала ХХ века до его середины, которые мучительно любят своих сыновей, но зачем-то скрывают свои чувства. Необычное сюжетное решение, тонкий психологический рисунок. Есть что-то притягательное в этом рассказе. Но лучше ли он рассказа Игоря Клеха? Вот это не знаю. Я бы, пожалуй, предпочла рассказ Костюкова. Но не без колебаний.
Был еще в шорт-листе рассказ Марины Вишневецкой «Вот такой гобелен». Андрей Немзер из-за того, что он не получил главной премии, даже с жюри рассорился, в котором состоял, и демонстративно хлопнул дверью.
Вообще-то люди на то и разные, чтобы мнения у них не совпадали. И эстетические предпочтения других членов жюри, на мой взгляд, не могут являться поводом для истерики одного из коллег. К тому же «Вот такой гобелен» явно не относится к числу лучших произведений Марины Вишневецкой (рассказчика действительно сильного). На меня рассказ Вишневецкой произвел впечатление профессионально сделанного из набора узнаваемых характеров и ситуаций текста. Молодая женщина, ранний ребенок, с которым она не справляется, непутевый отец ребенка, безденежье, преуспевающие новорусские родственники, желающие ребенка взять себе и готовые за это платить молодой паре (она, разумеется, откажется), — все это правильно сшито, но все равно впечатление, будто это платье уже кто-то носил. И уж точно рассказ Марины Вишневецкой не лучше рассказа Игоря Клеха или Леонида Костюкова.
Короче, в шорт-листе того года не было лидера, а значит — не было и бесспорного решения о победителе.
Есть такое хобби у многих критиков и журналистов: решение жюри каждой премии осмеивать и поносить. В худшем случае оно коррупционное, мафиозное, «распил внутри обоймы», в лучшем — групповое, несправедливое, близорукое, «междусобойчик», но всегда неправильное и вредное для литературы.
Главные стрелы летели в «Букера» и премию им. Аполлона Григорьева (пока она существовала). Но и куда более скромной премии им. Казакова тоже досталось. Не успели ее учредить, как Дмитрий Ольшанский сообщил, что премия эта вручается «невесть кому» и невесть кем и худшее, что могло сделать жюри, — выбрать рассказ Игоря Клеха: «унылый, стилистически пошловатый… и начисто лишенный сюжетной занимательности» [3] . (Пройдет несколько лет — и Дмитрий Бавильский, рассуждая о премии им. Казакова, которая не оправдала его надежд стать «главным инновационным предприятием» в литературе, в качестве обнадеживающего решения жюри приведет именно награждение Игоря Клеха — «писателя странного, точного и вдумчивого» и будет сожалеть, что потом «истеблишмент» развернул премию в другую сторону.)
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: