Сергей Давыдов - «Тексты-матрёшки» Владимира Набокова

Однако и в «Даре» облик и манера Ильи Борисовича будут воплощены в фигуре литератора Буша.

В первой части главы были рассмотрены два уровня пародии. Главное внимание было уделено соотношению двух текстов в рассказе-матрешке. Роман Ильи Борисовича, как мы убедились, послужил моделью для рассказа Набокова. Если выйти за рамки рассказа и рассмотреть этот текст во внелитературном, бытовом плане, то мы увидим, что рассказ Набокова и тут ведет себя по всем правилам «матрешки». Соотношение текста с внетекстовыми рядами подчиняется тому же принципу мимикрии, который определяет внутритекстовые трансформации романа в рассказ. Рассказ Набокова — реалистичен! Его фабула основана на одном скандальном случае, действительно происшедшем в 1931 году. Ответственность за него несут литературные недруги Набокова Георгий Иванов и Георгий Адамович. {42} 42 Этот случай был описан в кн.: Field A. Nabokov: His Life in Art. London, 1967. P. 174–175. Об отношениях Набокова с Г. Адамовичем и Г. Ивановым см. там же (Р. 51–53, 88–90); см. также сатирическое стихотворение Набокова «Из Калмбрудовой поэмы» (Руль. Берлин, 1931. 5 июля. С. 2). В этом мнимом переводе поэмы несуществующего автора Калмбруда Набоков высмеивает критиков Адамовича и Иванова. См. также рассказ Набокова «Василий Шишков». Вот почему рассказ, написанный в начале 30-х годов, появился в печати чуть ли не с четвертьвековым опозданием. Его чуть не напечатали в «Последних новостях», где литературным критиком был Адамович. В предисловии к английскому изданию рассказа Набоков пишет:

Марк Алданов, состоявший в более коротком, чем я, знакомстве с «Последними новостями» (с которыми я вел веселую войну в 30-е годы), сообщил мне то ли в 1931-м, то ли в 1932-м, что в последний момент рассказ «Уста к устам», окончательно принятый к публикации, в итоге не напечатан. «Разбили набор», — хмуро пробормотал мой друг. Он был опубликован только в 1956 году издательством Чехова в Нью-Йорке в моем сборнике «Весна в Фиальте». К тому времени все, в ком можно было заподозрить отдаленное сходство с действующими лицами, благополучно и бесследно умерли. {43} 43 Nabokov V. Russian Beauty and Other Stories. P. 46 (перев. О. Сконечной). «Веселая война» с «Последними новостями» отсылает к стихотворению Набокова «Поэты» (1939). Ср. авторское примечание к нему: «Это стихотворение, опубликованное в журнале под псевдонимом „Василий Шишков“, было написано с целью поймать в ловушку почтенного критика (Г. Адамович, Последние новости), который автоматически выражал недовольство по поводу всего, что я писал. Уловка удалась: в своем недельном отчете он с таким красноречивым энтузиазмом приветствовал появление „таинственного нового поэта“, что я не мог удержаться от того, чтобы продлить шутку, описав мои встречи с несуществующим Шишковым в рассказе, в котором, среди прочего изюма, был критический разбор самого стихотворения и похвал Адамовича». (V, 742)

Прототипом «Ариона» послужил сборник «Числа», выходивший в 30-х годах в Париже. {44} 44 С 1930 по 1934 год вышло всего восемь книг «Чисел», № 2/3 и 7/8 — сдвоенные номера. Активными сотрудниками этого сборника, напоминавшего предреволюционный «Аполлон», были Георгий Адамович и Георгий Иванов. После выхода 4-го номера сборнику грозила преждевременная кончина. Как и в рассказе Набокова, причины были финансовые. Спасителем и жертвой «Чисел» оказался некто Александр Буров, так же как Илья Борисович, написавший бездарный роман под названием «Была земля». «Числа» напечатали в 5-м номере первую главу романа, т. е. ровно три страницы, с примечанием «Продолжение следует». В 6-м номере «Чисел» редакция почему-то назвала эту первую главу «Прологом». Ср. в рассказе «Уста к устам»:

Озаглавлено было «Пролог к роману» … И в скобках: «Продолжение следует». Маленький кусок, три с половиной странички… <���…> Но почему «Пролог к роману», а не просто «Уста к устам», глава 1? Ах, это совершенно неважно.

В последующих номерах «Числа» отрывками напечатали весь роман А. Бурова, и в завершение Адамович здесь же, в № 7/8, поместил похвальную рецензию на него.

Все это должно было вызвать раздражение Набокова, тем более что «Числа» с самого начала своего существования заняли крайне враждебную позицию по отношению к его творчеству. В первом же номере сборника на Набокова с ожесточением набросился Георгий Иванов, назвав писателя «пошляком-журналистом, графом-самозванцем, втирающимся в высшее общество; кухаркиным сыном, черной костью, смердом». {45} 45 Числа. 1930. № 1. С. 235. «Числа» не печатали не только Набокова, но также и Бунина, Алданова и Ходасевича. Немалую роль в этом скандальном выпаде сыграли личные, семейные мотивы. За год до этого Набоков напечатал в газете «Руль» рецензию на роман И. Одоевцевой «Изольда». {46} 46 См.: Руль. 1929. 30 октября. С. 5. Набоков не выразил восторга по поводу романа молодой поэтессы, но молодая поэтесса была женой Георгия Иванова. Тот воспользовался первым же случаем, чтобы отплатить Набокову. Вслед за Адамовичем он обвинил Набокова в «перелицовывании заграничных образцов», {47} 47 Числа. 1930. № 1. С. 234. заявив, что в «Короле, даме, валете» старательно скопирован средний немецкий образец, а в «Защите Лужина» — французский. Какие именно образцы имел в виду рецензент, не сказано. {48} 48 Не менее абстрактно говорит о «французских влияниях» на Набокова Адамович: «„Защита Лужина“ написана черезвычайно искусно и, так сказать, по последней литературной моде. Первая часть романа особенно ясно отражала французские влияния. Мне тогда же один из читателей задал вопрос: чье влияние именно вы имеете в виду, что такое „французское влияние вообще“? Позволю себе вместо ответа привести короткую цитату из недавнего фельетона Жалу, критика распространеннейших „Нувелль Литерэр“, человека проницательного и вдумчивого: „Долгое время у нас в литературе царил адюльтер, и мы на это жаловались… Не кажется-ли вам, что теперь все эти школьные истории, эти блудные сыновья, эти удивительные юноши, эти вечные беглецы, — не кажется ли вам, что все это тоже становится общим литературным местом, в конце концов столь же скучным, как прежнее? Я говорю это в предостережение молодым писателям, избирающим дорогу, которая завтра будет исхожена вдоль и поперек“. Несомненно, что для русской литературы сиринская тема еще не является общим литературным местом. Но что по существу она неоригинальна, что это не „первоисточник“ — в этом тоже сомневаться невозможно». (Последние новости. 1930. 13 февраля).