Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3

Но и тут руководящей силой для него была религия.

В одной из первых своих книг, «Пессимизм, романтизм и основы христианства», Здзеховский останавливал внимание на «дыхании Индии», индусской религиозной философии, которую воспринимал через Шопенгауэра как «глубочайший пессимизм». Это пессимистическое начало он считал полезным для христианства: углубляющим и укрепляющим религиозное мировоззрение. Мир лежит во зле, но через горечь познания зла человек получает силу, необходимую для борьбы с ним, и силу любви к познанию Бога. Теория эта дала Здзеховскому имя «великого пессимиста».

Интересно проследить ее углубление по последним книгам Здзеховского. В очерках о послевоенной Европе - «Европа, Россия, Азия», писанных в 1922 г., он находит выход из окружающей тьмы в божественном начале личности. Утопии, в которые еще 30 лет тому назад верило человечество, - о золотом веке и земле обетованной - потерпели крушение. Что же, тем лучше. Точку опоры мы должны перенести с мечтаний о будущем земном рае «на настоящее, на душу, на ее абсолютное, божественное начало».

Так Здзеховский приходит к старой христианской мысли, которую с такой последовательностью исповедовал Толстой.

Последним словом Здзеховского, произнесенным им между забытьем и беспамятством агонии, было: «счастье».

С этим словом умер «великий пессимист», польский богоискатель, нашедший и претворивший в своей жизни - Бога.

Меч , 1938, № 41, 16 октября, стр.6. Подп.: Г. Николаев. Статья перепеч.: Г.Николаев (Л.Гомолицкий), «Мариан Здзеховский и русские богоискатели», Новая Польша , 2008, № 10, стр.28-30. Ср.: «Кончина проф. Мариана Здзеховского», Меч, 1938, № 40, 9 октября, стр.5.

40-45 лет тому назад - 1893-98 годы: переломные в истории русской поэзии. Нарождается символизм, умирает гражданская поэзия.

Только что вышли «Символы» Д.С. Мережковского. Брюсов приветствует новый год в своем дневнике (начинающемся знаменитой фразой: «в лавке купил калоши, перчатки, Лермонтова») [583] Это была последняя запись за 1891 г. (16 ноября). См.: Валерий Брюсов. Дневники, 1891-1910 . Приготовила к печати И.М. Брюсова. Примечания Н.С. Ашукина (<���Москва:> Издание М. и С. Сабашниковых, 1927), стр.5. :

«Привет тебе, Новый год! Последний год второго десятка моей жизни, последний год гимназии». И дальше следует программа года: «выступи на литературном поприще, блистательно кончи гимназию, приведи в порядок все свои убеждения» и т.д. [584] Запись от 2 января 1893 г. Там же, стр.10-11.

Весной того же года Брюсов признавался - «теперь я - декадент» [585] Запись от 26 марта 1893 г.Там же, стр.3 . А осенью умер Плещеев, последний представитель гражданской поэзии - петрашевец, вместе с Достоевским ожидавший смертной казни; певец уныния, учитель Надсона. Брюсов был на его похоронах и нес гроб. Сама жизнь забавлялась символикой.

Придя с похорон разбитый, с ноющим от тяжести гроба плечом, с начинающейся инфлюэнцией (как тогда называли грипп), Брюсов записал в дневнике:

«Собственно, для меня любопытнее всего было наблюдать за “психологией толпы”. Студентов было до 300, и они действовали заодно, сразу усваивая мысль и никогда не разбиваясь на партии. На пути нас побила полиция, когда мы вздумали нести гроб своим путем. Тщетно молил сын Плещеева не начинать скандала.

– Я сын покойного.

– К черту!

Думал и я произнести речь, но как-то не удалось.

Изобретение нести гроб на плечах принадлежит мне, конечно мне, но, собственно, я предлагал только донести до катафалка, после же, когда мою мысль преобразовали в пешее путешествие с гробом на плечах в продолжении 5 часов - я проклинал мою мысль...» [586] Там же, стр.14-15.

В следующем году вышли «Русские Символисты». Брюсов упивался своими стихами («опять написал очень удачное стихотворение “Стонут звуки”. Счастлив!»; «Написал дивное стихотворение “Фиалки”»; «чувствую себя истинным поэтом» [587] Там же, стр.16. ). Произошла встреча Брюсова с Бальмонтом («после попойки, закончившей первое заседание, бродили с ним пьяные по улицам до 8 час. утра и клялись в вечной любви»; «Вернувшись от Бальмонта в 3 час. ночи, пьяный, я написал 11 сонетов и 2 поэмы. Вообще, пишу много» [588] Там же, стр.19-20. ).

В 1895 г. вышли «Chefs d’oeuvre» Брюсова, осмеянные Вл. Соловьевым –

Всходит месяц обнаженный

При лазоревой луне... [589] Стихотворение Брюсова «Творчество». Пародия Вл. Соловьева появилась в Вестнике Европы, 1895, № 10.

«Декаденты» питают остроумие маленьких фельетонов. Когда Брюсов появляется в университете, его сзади сопровождает шипение «декадент, декадент». Пока неизвестно: что это - слава или скандал?

Еще одна встреча (впрочем, не первая) в одну из поездок Брюсова в Петербург, - с Сологубом.

«Щербаков переулок оказался трущобой Петербурга, расположенной близ центра. Дом № 7 оказался грязным домишкой с вонючим двором. Взбираться в кв. № 18 пришлось мне по узкой, залитой лестнице, наконец на самом верху прочел я на двери: “Акушерка Тетерникова”».

Брюсов, обескураженный, колебался, звонить ли... [590] Валерий Брюсов. Дневники, стр.27.

В Петербурге были первые «декаденты» - Мережковские, Минский, А. Добролюбов, В. Гиппиус...

Так начинался символизм.

Интересна в его истории роль Л. Толстого, на которую мало кто обращал внимание. Первые годы русского символизма совпали с ростом влияния Толстого моралиста. В 1898 г. появилась статья об искусстве (шла в 1897-8 г. в «Вопросах философии и психологии»). Минский, - называвший себя в мемуарном очерке о начале декадентства (напечатан был в библиографическом журнале «Русская Книга» А. Ященки, выходившем в Берлине) родоначальником последнего в России, - считал, что «Об искусстве» стала точкой опоры для наших символистов. Под влиянием ее появилось «При свете совести» [591] Книга Н.М. Минского (1897). - окончательный поворот (по Минскому) от старого к новому, преполовение века.

«Важнейшее событие этих дней, - писал и Брюсов в дневнике, - появление статьи гр. Л. Толстого об искусстве. Идеи Толстого так совпадают с моими, что первое время я был в отчаянии, хотел писать “письма в редакцию”, протестовать, - теперь успокоился и довольствуюсь письмом к самому Л. Толстому» [592] Валерий Брюсов. Дневники, стр.32. .

Письмо это сохранилось в толстовском архиве. Вот этот любопытнейший документ:

«20 янв. 98. Граф Лев Николаевич!

Только на днях я мог ознакомиться с вашей статьей об искусстве, так как всё Рождество я пролежал больным в постели. Меня не удивило, что Вы не упомянули моего имени в длинном списке ваших предшественников, потому что несомненно вы и не знали моих воззрений на искусство. Между тем именно я должен был занять в этом списке первое место, потому что мои взгляды почти буквально совпадают с вашими. Я изложил эти свои взгляды - еще не продумав их окончательно - в предисловии к I изданию моей книжки Chefs d’oeuvre, появившейся в 1895 г. Прилагаю здесь это предисловие. Вы увидите, что я стоял на той дороге, которая должна была меня привести к тем же выводам, к каким пришел и я (?! - описка, надо: пришли и Вы).