Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3

Тишина земного торжества смерти - намек на иную тишину - тишину тайны «вечности существования». Всё временное преходяще - и мысли и лица, но

Смерть - только переплавление несовершенной формы в более совершенную, синее очистительное пламя. И заклинанием кажется стихотворение С.Барта, раскрывающее этот высший смысл смерти:

Путь души - канатной плясуньи, по оригинальному образу С.Барта, - вечное балансирование над бездной страдания и смерти, пока в момент, когда «ропщет бубен» и «ждет стихия», она не восходит в вечное, «небес касаясь».

На первый взгляд темное и косноязычное, стихотворение это становится ясным, стоит только внимательно вглядеться в него при свете поэтического светильника С.Барта.

Мир, в котором течет жизнь человека, - комната. За окном ее в «синей книге» небесной тайны звучит о чем-то вечность.

Но вот он - гонец смерти - внезапно входит в комнату жизни в белом облаке холода уничтожения. «О боль свершенья!» - восклицает поэт.

Строгие тени кладбища застыли на лице пришельца, и иная скорбь - не житейская боль, не «кровный крик» страдания, срывающийся в «пустоту», - но иная, мудрая, тихая скорбь сознания неизбежности переплавления, преображения в смерти раскрывается в этом миге.

И, отступая, жизнь входит в «синюю книгу» неба, входит из явного в тайну, из тленного - в вечное...

Мировоззрение автора неуловимо. Оно раскрывается в области неосознанного.

Он любит холодные цвета «голубой» и «синий», подчеркивая ими метафизичность своих образов.

У его смерти - голубые глаза. Могила - голубая. Синий пламень переплавления в смерти. Синяя книга неба. Синий порог - кладбище. Синий весенний воздух.

Томление, вечная тоска, ожидание, тревога, неясные переживания и, наконец, тени и безмолвие наполняют его стихи.

Он воскрешает романтику.

В одном своем стихотворении он, одинокий, поет осанну «распятому Другу», в то время как чуждые им, толпясь, проходят мимо холма - вечной Голгофы - «стада поколений».

Смиренномудрое, одинокое утешение мукам он нашел в своем романтическом христианстве. Не потому ли так торжественно звучит его восторженное приветствие смерти –

Мне остается сказать о форме и художественных приемах С.Барта.

Как в народных заговорах, в отдельных стихотворениях С. Барта повторяются одни и те же слова. Кажется, поэт снова и снова произносит их, опьяняясь их звучанием:

Любит он повторять и обороты, одинаково строить соседние фразы, любит параллельные места. Любит начинать несколько фраз подряд «и», «как», «где». Любит повторять в одном стихотворении одни и те же строки.

Повторения его то стремительны:

Туда, туда, в безликий тлен...

то кажутся имеющими «бесконечную длительность»:

прощаясь навеки... навеки...

то приобретают строгую значительность:

Вспомни. Вспомни. Смерть не всё сжигает.

Рифма, в общем небогатая и иногда дающая осечку, у него подчеркнуто значительна главным образом не в конце, а в середине строчки:

Как ни статичен, казалось бы, мир стихов С. Барта, в них много движения. Ощущение ритма движения в С. Барте обострено в зачет пластичности. Зато движение, о котором он повествует, видишь точно воочию, присутствуешь при нем. Даже как бы ощущаешь ветер, производимый этим движением. Так, он пишет:

Стремительность, покой, ускорение, замедление и мерность он умеет передать удачным словом, скачком через пустоту логического зияния, повторениями, замедлением или ускорением ритма и т.д. Недаром у него столько восклицательных и вопросительных знаков, тире и многоточий.

С.Барт испробовал много стихотворных размеров и все претворил, подчинил себе, окрасил своею индивидуальностью. Подражания в его стихах не чувствуется. Но сознается их родство лирике Тютчева и Блока.

Каждое его стихотворение имеет свою самостоятельную жизнь. Это завершенные до конца художественные единицы - я говорю о лучших его стихах. Со своими недостатками и достоинствами они входят в жизнь того, кто их понял и полюбил, входят как нечто живое - почти существа.

Сначала стихотворение звучит, потом звуки раскрываются в слова, а слова - в бездонную тайну вечного.

Таков их путь к читателю.

И я могу смело, не боясь впасть в преувеличение, сказать, что это единственный и истинный путь настоящей поэзии. То, чем оправдано и во веки веков закреплено ее существование в жизни.

Молва , 1933, № 83, 9 апреля, стр.3. С сокращениями помещено в качестве предисловия в кн.: С.Барт. Стихи (Варшава, 1933). См. также: Соломон Барт. Стихотворения. 1915–1940. Проза. Письма. Издание второе,дополненное. Подготовили Д.С. Гессен и Л.С. Флейшман (Москва: Водолей, 2008), стр.266-279.

В индусском эпосе творческая ипостась Божества, небесная воля, обращенная к земле и плодотворящая землю, Кришна, обладает способностью воплощаться в любую материальную форму, превращаться в двойника каждого живого существа. Кришна - многоликая сущность Божества, и его проявления в видимом мире так же многолики и неуловимы.