Сергей Беляков - Сборник критических статей Сергея Белякова

А между тем настоящее положение молодой литературы мало чем напоминает этот идеал. Для начала заметим, что наши молодые писатели не создали пока что ничего действительно значительного. В свое время Юрий Олеша дебютировал “Завистью”, Илья Ильф и Евгений Петров — “Двенадцатью стульями”, Михаил Шолохов в двадцать пять лет выпустил первый том “Тихого Дона”. Если бы Прилепин, Мамаева или Гуцко написали произведение равновеликое “Зависти” или, тем более, “Тихому Дону”, у критиков и в самом деле были бы все основания противопоставлять молодую литературу “мертвечине” 90-х. Но ведь нет в современной литературе произведений такого уровня. Более того, и лучшим образцам литературы 90-х “новые реалисты” пока что безнадежно проигрывают. Вряд ли даже критики “новой волны” возьмутся сравнивать, скажем, физиологический очерк “730 дней в сапогах” Алексея Ефимова с романом “Прокляты и убиты” Виктора Астафьева, “Алхан-Юрт” Аркадия Бабченко с “Генералом” Георгия Владимова, “Вперед и вверх на севших батарейках” Романа Сенчина со “Стрекозой, увеличенной до размеров собаки” Ольги Славниковой. Мамаева, Прилепин, Гуцко — перспективные, талантливые, но еще не вполне состоявшиеся писатели. Бабченко, Ефимов, Сенчин — хорошие очеркисты и бытописатели. Дм. Новиков как писатель уже состоялся, занял достойное место в современной литературе, стал постоянным автором “Нового мира”, но революции в литературе не совершил, да и цели такой перед собой не ставил.

Особо следует сказать о Сергее Шаргунове, “знаменосце” “нового реализма” и провозвестнике “новой волны”, тем более что после “Ура!” (проекта “Ура”-бытия, по выражению Пустовой) от него ждали многого. Заявка была многообещающей. Что же Шаргунов? Он опубликовал несколько рассказов, оставшихся почти незамеченными, а в мае 2005-го напечатал-таки в “Новом мире” новый текст под названием “Как меня зовут?”, где еще раз показал всему миру, что чувством слова он обладает отменным, метафоры рассыпает щедро, к сюжетостроительству и созданию хоть сколько-нибудь заметных героев не способен органически. Деятельность же Шаргунова на посту колумниста “Ex libris НГ” надолго дискредитировала его как литературного критика. Нет, ни новые Гоголи, ни современные Белинские пока не явились нам.

Показательно, что сами писатели отнюдь не спешат записываться в “новые реалисты”. Однажды на семинар молодых критиков, посвященный как раз проблемам “нового реализма”, пригласили двух признанных “новых реалистов” — Дмитрия Новикова и Дениса Гуцко. Оба писателя, несколько смущенно, но твердо заявили, что ни к какому литературному направлению себя не причисляют. Еще более категоричен был Александр Карасев. На страницах “Литературной России” он назвал программных для “нового реализма” “Пораженцев и преображенцев” “блестящей, с тонким вкусом вычурной бессмыслицей” [83] Карасев А. А на войне как на войне // Литературная Россия. 2006. 15 сентября. .

Да и сами молодые критики, похоже, начали сомневаться в триумфе “нового реализма”, который еще недавно считали неизбежным. В новой статье Валерии Пустовой [84] Пустовая В. Рожденные эволюцией. Опыты по воспитанию героя: Яцутко, Чередниченко, Кабаков, Павлов, Санаев, Зайончковский // Континент. № 129. 2006. само понятие “новый реализм” не упомянуто ни разу, а ведь москов-ский критик поднимает свою любимую тему — образ современного героя, его отношения с внешним миром и т. д. Вот тут бы вроде и развернуться с “новым реализмом”, но нет. Андрей Рудалев говорит о “новом реализме” как о чем-то только становящемся, Василина Орлова и Роман Сенчин вообще давненько на эту тему не высказывались.

“…Новый реализм оказывается явлением весьма переменчивым, и когда Пустовая, по ее же ироническому выражению, “меняет культурологическую призму на эстетический монокль”, потрясающих открытий становится гораздо меньше, так как речь заходит не столько о манифестации, сколько, собственно, о конкретных произведениях и их авторах. О том, что реально есть в литературе молодых…” [85] Маркова Д. Указ. соч. С. 171. , — замечает Д. Маркова.

“Новый реализм” оказался мифом. Своей “натуральной школы” молодые критики пока не открыли. Не стали они и властителями дум, как некогда их сверстники — Николай Добролюбов и Дмитрий Писарев. Другое время, другое место литературы в жизни общества. Но стоит ли об этом сожалеть? Роль “реальной критики” в истории русской литературы, мягко говоря, неоднозначна. Ее жертвами стали не только Фет и Лесков, но и сама российская словесность, превращенная в орудие политической борьбы, наподобие бомбы Степана Халтурина. “Подправляя” писателя, они огрубляли, искажали смысл художественного произведения. Позволю себе цитату из давнишней статьи уральской писательницы Натальи Анико: “Не спрашивая согласия авторов, критики преступно (не подберу другого слова) присвоили себе право распоряжаться чужими созданиями, искажать и уродовать их. Содеянное я могу уподобить нападению грабителей, морских разбойников. Представьте себе писателя и его детище, прекрасный белый корабль под розовыми парусами <���…> И вдруг нападение. Абордажные крючья впиваются в борта, и с дикими воплями на палубу прыгают критики-пираты. Несчастный писатель мечется по палубе, пытаясь остановить их. “Не мешай нам, — отвечают критики-пираты, — осуществить великую мечту человечества. Мы хотим научить мореплаванию жителей пустыни Такла-Макан”.

— Но ведь там нет моря, а немногочисленные реки теряются в песках, — восклицает изумленный писатель.

— Это неважно, — отвечают критики-пираты, — вдохновленные нашими идеями и твоими книгами, жители пустыни <���…> руками выроют котлован и наполнят его слезами радости.

— Но я никогда не призывал рыть котлованы в пустыне и наполнять их слезами. Я ничего подобного не писал.

— Ты сам не знаешь себе цену, сам не понимаешь своих книг, — снисходительно объясняют критики-пираты, — Мы откроем тебе глаза и поведем за собой.

— Но я не хочу, — в отчаянии кричит писатель. Его не слышат, не хотят слышать” [86] Анико Н. Сны о критике // Урал. 2003. № 3. С. 232. .

Критикам “новой волны” (исключая разве Сергея Шаргунова) удалось избежать добролюбовского соблазна и в то же время уйти от прагматичной и примитивной PR-критики. Сцилла и Харибда позади. Критики “новой волны” остались верны традициям русской литературы, ее наследие не пустили прахом, но постарались воспринять, насколько смогли. В литературную жизнь вошли со своей позицией, своими идеалами, мыслями, воззрениями и заняли в ней достаточно заметное место. Осталось только пожелать им поскорей уйти с детской площадки “молодой литературы” или, по крайней мере, строже взглянуть и на самих себя, и на соседей по песочнице. Литературный изоляционизм вреден как самим молодым критикам, так и воспетым ими “новым реалистам”.