Анна Мар - Голоса, не звучащие в унисон: Анна Мар

К жанру carte postale относится и драматическая миниатюра «Голоса», где предельно сглажен национальный колорит (действие происходит, по-видимому, где-то за границей, в Швейцарии, может быть, о польских корнях героини можно только догадываться по отдельным намёкам), поскольку автор хочет донести до нас предельно сконцентрированное своё представление о «мужескости» и «женскости» в их типичных проявлениях. Перед нами партитура для двух голосов. Здесь в действующих лицах — Он и Она — не образы мужчины и женщины, и уж тем более не характеры, а концентрированное видение автором отношений мужчины и женщины, символический набор властно-потребительских практик, с которыми мужчина привык подходить к женщине. Правильно будет сказать, что перед нами гендерный стереотип (Он) и антистереотип (Она). И возникающий между этими «воплощениями» гендерных ролей диалог весьма красноречив.

Он в изображении писательницы — настойчив, навязчив, настырен, бестактен, делает всё возможное, чтобы завязать разговор со спокойно сидящей и рассеянно ему внимающей женщиной. Ремарки, сопровождающие его слова: развязно, легкомысленно, вкрадчиво, небрежно, нетерпеливо, беспокоясь, резко, раздражаясь, не слушая, жёстко, требовательно, беспокойно соображая, недоброжелательно, недоумевая, подозрительно, — резко контрастируют с характеристикой, которая даётся поведению женщины. Она отвечает (подчеркнём, только отвечает, в то время как он буквально засыпает её вопросами) задумчиво, спокойно, как бы про себя, тихо, просто, равнодушно, устало, рассеянно, усмехнувшись, иронически, пожимая плечами и т. п. Совершенно очевидно, что с мужчиной связывается модус агрессивности, а с женщиной — стремление эту агрессивность нейтрализовать. А если не удаётся нейтрализовать, то хотя бы самоустраниться.

Поведение женщины, на взгляд мужчины, необычно, поэтому Он, не получая с её стороны поощрения своим попыткам познакомиться, начинает выбалтывать те мысли, которые обычно принято скрывать. Принимая её за женщину лёгкого поведения, он проговаривается: «Мы всегда думаем дурно, если женщина сидит одна и?… отвечает на вопросы», «они — вещь, мы — покупатели. Если безделушка так изящна, как вы, мы не торгуемся». Поразительно, но он не понимает, что зашёл слишком далеко в своей откровенности, и не спешит исправиться, потому что уверен, что призван получать от этой жизни всё что захочет: «Я заработал бездну. Теперь хочу отдыхать, веселиться. Чёрт возьми, я заслужил это…». И даже когда позже выяснится, что он лжёт, что на самом деле у него в кармане всего 10 франков, что он вообще неудачник, это ни в коей мере не умерит его настойчивости и пыла, а лишь пробудит воспоминания о «маленькой голубоглазой куколке Люси», которая бросила его потому, что у него не было денег.

При этом он убеждён, что он прав всегда и везде. И даже когда претенциозно-пафосно начинает объяснять силу своей любви к некоей Люси: «Я разобью в кровь свои руки, но дам ей всё, что нужно. Я верну Люси. Верну, хотя бы мне пришлось просиживать целые ночи, ослепнуть, оглохнуть, умереть», — на что получает вполне трезвое ироничное замечание: «Как патетично». Несмотря ни на что, он продолжает быть уверен, что любовь заключается именно в этих словах и действиях: «куколка», «создана для роскоши», «дать всё, что нужно».

Свято веря в то, что все женщины «продажны», он знает, как должны строиться отношения с ними: тот, кто даст «во сто крат больше», становится их господином. Им же можно позволить быть требовательными, капризными, словом, очаровательными. А поскольку в мужском сознании женщинам отведена именно такая, вполне определённая роль, то все они становятся для мужчин одинаковыми. Поэтому и наш персонаж начинает подозревать, что он уже где-то — «В Париже? Ницце? Берлине?» — встречал героиню. Ему «знакомо» в ней всё: «волосы, глаза, улыбка», «голос»… Он привык взаимодействовать не с реальными женщинами, а со своими представлениями о них, поэтому всё, что выходит за рамки смоделированных им воплощений, ставит его в тупик. Задав вопрос женщине, любила ли она, и получив утвердительный ответ, он удивляется хладнокровию, с которым женщина уточняет, что её возлюбленный не любил, не жалел и не уважал её. «Так нельзя, — произносит он. — Вы должны плакать». Узнав, что у встреченной им женщины нет никаких желаний, он утверждает: «Это ненормально… Это невозможно (курсив мой. — М.М.) для женщины». Увидев, что она грустна, он выдаёт сентенцию: «женщины редко бывают грустны. Ведь они мало думают».

Итак, Он знает всё наперёд: что должна и что не должна делать женщина, как ей поступать, как реагировать, что переживать. Он точно знает, какие они. Поэтому он и не может находиться рядом с ними, такими, каковы они есть на самом деле.

Здесь следует подчеркнуть выразительность жестового поведения героев, что усиливает сценичность произведения Мар. Если Он всё время суетится, ёрзает, передвигается и в конце буквально исчезает, растворившись вдали (ремарка: Скоро его уже не видно), не выдержав её истинности, то Она остаётся сидеть неподвижно под покровом надвигающейся ночи. Невольно вспоминается заголовок повести Мар «Идущие мимо». Так она назвала мужскую половину человечества, этих прохожих-проходящих, которые не имеют ни малейшего желания вслушаться в то, что им говорят женщины.

А героини писательницы действительно говорят непривычные вещи. Они отрицают совесть («Я никогда не интересуюсь ею», — уточняет героиня «Голосов»), религию (в ней они видят прежде всего эстетическую сторону). Они так много перечувствовали, что не хотят любви, т. к. устали от переживаний, они никуда не стремятся («Я не хочу уезжать, а уеду — не хочу возвращаться»), не верят в любовь («она повторяется, как весна»). Они, усталые, живут по инерции, предполагая, что всегда в конце найдётся… быстрая река с глубоким дном. Они совершают броуново движение по жизни, не зная, где найдут успокоение. Но единственное, что они уже твёрдо узнали, — это то, что на помощь мужчины им рассчитывать нечего. «Только мы сами должны зажигать свет, никто не зажжёт, скорее потушат». И если первая часть фразы звучит как приговор, то вторая — как девиз. Недаром одно из своих произведений о женщинах, которые не в силах справиться с обстоятельствами, Мар назвала «Лампады незажжённые». В целом же к сценке «Голоса» с наибольшим основанием можно отнести слова критика о «поэзии жизни», которую Мар убедительно воплощала в своём творчестве.

2009

В настоящее время он переиздан: Мар Анна. Женщина на кресте. М., 1999.

Б. Савинич. Анна Мар. Женщина на кресте // «Утро России». 1916. 9 июля. N 190.