Николай Страхов - Заметки об Тэне

При этомъ онъ вовсе и не думалъ доказывать самый принципъ опыта, считая такое доказательство, очевидно, дѣдомъ излишнимъ; авторитетъ опыта признается совершенно легко и безпрекословно. Далѣе Контъ училъ, что, ограничиваясь однѣми положительными науками, мы дѣйствительно должны ограничить наше познаніе, что все, лежащее за ихъ предѣлами, мы должны признать недоступнымъ, или просто несуществующимъ для нашего ума. Въ этомъ случаѣ Контъ противорѣчилъ чрезвычайно сильному предубѣжденію; поклонники наукъ ждали и ждутъ отъ нихъ рѣшенія всѣхъ вопросовъ. Какъ человѣкъ съ отличнымъ научнымъ образованіемъ, Контъ ясно видѣлъ, что задачи положительныхъ наукъ имѣютъ точную опредѣленность, въ силу которой эти науки, какъ и всякія другія, не могутъ найти того, чего не ищутъ. Онъ утверждалъ, что онѣ даютъ намъ только законы явленій, то-есть болѣе или менѣе общія правила, опредѣляющія связь однихъ явленій съ другими, но никогда не открываютъ намъ сущностей, лежащихъ въ основѣ явленій, не доводятъ насъ до причинъ, которыя ихъ производятъ. Въ этомъ ученіи сказалось, очевидно, вѣрное чувство границъ, полагаемыхъ эмпиризму самымъ существомъ дѣла.

Затѣмъ, Контъ постарался установить понятіе о тѣхъ областяхъ мышленія, которыя находятся за предѣлами положительнаго знанія, и такимъ образомъ опредѣлить положеніе позитивизма въ настоящемъ и прошедшемъ человѣческой мысли. Онъ утверждалъ, что нашъ умъ можетъ дѣйствовать тремя различными способами, или ходить тремя различными путями, теологическимъ, метафизическимъ и позитивнымъ. Умъ можетъ въ одно и то же время вдаваться во всѣ эти пути, но если онъ дѣйствуетъ съ полною силою и твердостію, то онъ съ перваго пути переходитъ на второй, а со втораго на третій, окончательный. Все, что существуетъ внѣ позитивизма, создано и создается двумя первыми, несовершенными способами, теологическимъ и метафизическимъ мышленіемъ. Но исторія показываетъ, по убѣжденію Конта, что эти пріемы отживаютъ одинъ за другимъ, и что будущее принадлежитъ нераздѣльному господству позитивнаго мышленія.

Наконецъ, Контъ пытался доказать, что человѣкъ и можетъ и долженъ довольствоваться положительнымъ знаніемъ, что оно даетъ отвѣтъ на всѣ практическіе вопросы. Тутъ обнаружилось, что въ кругу положительныхъ наукъ не было науки о самомъ важномъ предметѣ, о человѣческомъ обществѣ. Поэтому Контъ составилъ планъ новой положительной науки, соціологіи, и утверждалъ, что ее нужно и должно разработать по пріемамъ точныхъ наукъ. Впослѣдствіи, какъ извѣстно, онъ основалъ и позитивную религію, которая могла бы замѣнить христіанство.

Такимъ образомъ, позитивизмъ у Конта, по видимому, получилъ совершенно твердую и ясную постановку. Каковы бы ни были его отвѣты, но онъ далъ опредѣленные отвѣты на вопросы, какъ онъ понимаетъ познаніе, какимъ путемъ его ищетъ и какъ смотритъ на другіе пути.

Легко видѣть, однакоже, что выводы Конта не представляютъ безусловной строгости, такъ что, исходя изъ тѣхъ же основъ, можно прійти къ другимъ заключеніямъ. Это и случилось со многими, не менѣе Конта ревностными поклонниками научнаго духа вообще и эмпиризма въ частности. Таковъ былъ, напримѣръ, Милль, объявившій себя приверженцемъ позитивизма, но написавшій логику и твердо стоявшій за психологію, — науки, которыя Контомъ отвергались, не признавались въ числѣ положительныхъ наукъ. Вопросы о кругѣ наукъ, которыя слѣдуетъ признать положительными, о методѣ каждой изъ нихъ и области, подлежащей каждому методу, — вообще трудны и требуютъ прилежнаго изслѣдованія. Тутъ возможны неодинаковые взгляды на предметъ и различныя степени его пониманія. Особенность Тэна состоитъ въ томъ, что, держась, какъ и Контъ, положительныхъ наукъ, онъ понялъ ихъ методы нѣсколько иначе, нѣсколько глубже и яснѣе Конта, а потому и явился позитивистомъ не похожимъ на другихъ писателей этого направленія, до того, что не хотѣлъ и самъ себя къ нимъ причислять.

Дѣло это стоило бы подробнаго изслѣдованія. Всякій успѣхъ въ пониманіи научныхъ методовъ есть драгоцѣнное умственное пріобрѣтеніе, ибо подвигаетъ насъ въ познаніи метода вообще, тѣхъ коренныхъ пріемовъ мысли, особую форму или частный видъ которыхъ составляетъ методъ каждой частной науки. Къ сожалѣнію, шагъ, сдѣланный на этомъ пути Тэномъ, не обоснованъ имъ вполнѣ отчетливо и опредѣленно. Можно только сказать, что, изучая положительныя науки, онъ нашелъ въ нихъ больше, чѣмъ одни лишь эмпирическіе законы, нашелъ элементы нѣкоторой метафизики, и такимъ образомъ вышелъ за предѣлъ, поставленный Контомъ для положительнаго знанія. И въ самомъ дѣлѣ, нѣтъ сомнѣнія, что никакая наука не можетъ ограничиться опытомъ, и каждая идетъ дальше его. Но въ чемъ и какъ совершается это движеніе, у Тэна указано не довольно методически. Всего яснѣе онъ говоритъ объ этомъ въ статьѣ объ Миллѣ. Тутъ онъ утверждаетъ, что сверхъ опыта наука неизбѣжно употребляетъ еще другой пріемъ, отвлеченіе (abstraction), которому онъ, очевидно, даетъ значеніе, нѣсколько отличное отъ общеупотребительнаго. Это отвлеченіе или анализъ есть способность находить элементы, простыя составныя части, стихіи, изъ которыхъ состоятъ конкретные факты, даваемые намъ опытомъ. «Есть простыя понятія, то-есть, неразложимые абстракты; ихъ сочетаніе порождаетъ все остальное, и правила ихъ соединеній, или ихъ взаимныхъ противорѣчій, составляютъ первичные законы міра [3] Histoire de la littérature anglaise. IV, p. 422. (Paris, 1864). . Такимъ образомъ, міръ приводится у Тэна къ нѣкоторому единству, и признана возможность познавать его существенные элементы, — чего никакъ не могли допустить Контъ и Милль.

Очевидно, однако, что этого нельзя достигнуть посредствомъ простаго отвлеченія; чтобы совершать тотъ анализъ, который предполагается Тэномъ, намъ нужны нѣкоторыя особенныя правила, нужна способность отличать въ данномъ фактѣ его первичные, неразложимые элементы, — словомъ, нужна нѣкоторая система категорій, съ которою мы могли бы приступать къ изслѣдованію. Тэнъ касается этого пункта только мимоходомъ и не пришелъ въ этомъ вопросѣ ни къ какому опредѣленному ученію. Обыкновенный его пріемъ состоитъ въ томъ, что онъ прямо беретъ категоріи, установившіяся въ наукахъ, и подводитъ подъ нихъ разсматриваемые факты. На первомъ мѣстѣ, разумѣется, стоитъ познаніе причинъ, условій, зависимости явленій. Все обусловлено, все имѣетъ свою причину, и такимъ образомъ міръ является связнымъ и цѣльнымъ.

«Наука имѣетъ цѣлью найти причину каждаго предмета и причину причинъ, которая есть причина міра [4] Les philosophes classiques de XIX siècle. Préface, стр. VI (Par. 1868). . Мы не будемъ останавливаться на особомъ значеніи, которое Тэнъ придаетъ своему понятію причины и которое не имѣетъ у него вліянія на приложеніе этого понятія [5] Вотъ характерное мѣсто для любопытныхъ читателей: «Причина какого-нибудь факта есть законъ или господствующее качество, изъ котораго выводится этотъ фактъ; дѣйствующая сила есть логическая необходныость, связывающая производный фактъ съ первичнымъ закономъ;- такъ сила тяжести есть логическая необходимость, связывающая паденіе камня со всеобщимъ закономъ тяготѣнія (стр. VI)». . Далѣе, самую важную роль и самое обширное употребленіе у него имѣютъ категоріи, заимствованныя изъ наукъ объ организмахъ. Въ предисловіи со 2-ну изданію Essais de critique et d'histoire (1866) онъ подробно перечисляетъ эти категоріи: связь признаковъ (Кювье), органическое колебаніе (Жоффруа Оентъ-Илеръ), подчиненіе признаковъ (естественная система), единство состава (Жоффруа Сентъ-Илеръ), теорія гомологовъ (Оуэнъ) и пр. Эти категоріи Тэнъ прилагаетъ со всѣмъ явленіямъ человѣческаго міра, съ политической и культурной исторіи, съ произведеніямъ литературы, съ теоріи и исторіи искусствъ и т. д.

Читать дальше