Владимир Стасов - Нынешнее искусство в Европе

Взгляните на их бронзы, эмали, золотые и серебряные вещи, предметы из стекла, обоженной глины — везде вы найдете формы и сочетания китайские, индийские, японские, персидские. Кто послабее — повторяет эти чужие формы и краски, только старается достигнуть их оригинальности, мастерства производства и чудных красок; кто сильнее, кто окреп уже в этом учении, кто проделал всю школу и сам достиг технического совершенства — бросает копирование и устремляется вперед, творит новые создания и формы. Взгляните на фарфоровые и фаянсовые выставки Минтона, Копленда, ворчестерской королевской фабрики, Колинно, Дека, прибавьте сюда стеклянные вещи Брокара, бронзовые Барбедьена, серебряные и вообще металлические Кристофля — и вы найдете тут громадные собрания ваз, сосудов, тарелок и блюд, чаш, групп и фигур, всевозможных восточных форм, величин и красок с японскими драконами, зверями и чудовищами, карабкающимися вместо ручек на верхний борт, с китайскими и персидскими розами, камелиями и лилиями на брюшках, или днах и горлышках; вы увидите врезную по золоту эмаль, занимающую огромные площади, которая в тонкости работы и удивительных сочетаниях цветов ничем не уступит совершеннейшим производствам древнего Востока, до сих пор считавшимся неподражаемыми. Взгляните на ковры королевской нидерландской мануфактуры (Deventer), покрывающие по целой стене каждый; взгляните на нидерландские перламутровые, с живописью масляными красками, картины по черному фону, на подносах и ширмах, поразительные удивительным подбором цветов и оттенков, необыкновенно художественно передающих вечерние и солнечные освещения в пейзажах и картинах: ведь они все обязаны своим происхождением батавским и яванским образцам; взгляните на колоссальные ковры английские и австрийские: ведь они прямо исходят из образцов индийских и персидских. Француз Коллино выстроил даже из великолепного цветного фаянса целый павильон в персидском стиле, высокий, большой, с широкими пролетами вместо окон и весь усеянный бесподобнейшей персидской орнаментистикой [3] Этот павильон куплен его высочеством великим князем Владимиром Александровичем. — В. С. .

К числу копий и подражаний в чужом стиле я отношу очень многое. Например, все производство знаменитой флорентийской фаянсовой фабрики маркиза Джинори: тут технического мастерства и внешнего, хотя немножко однообразного, изящества — бездна, но все это лишь более или менее близкое повторение средневекового или итальянского производства времен Возрождения и Рафаэля. Все тут чужое, нигде ни единого слова своего, нового. Сюда же я отношу и весь знаменитый, изящный, элегантный по краскам и формам, но все только живущий старыми преданиями богемский цветной хрусталь, не производящий ничего нового. Сюда же я отношу многое другое еще из числа знаменитых нынче европейских производств. Но выше всего этого я считаю то, что современное художественно-промышленное производство создает самостоятельного, собственно своего, нового. Сюда принадлежат громадные массы вещей, столь многочисленные, что перечислить их все нет, конечно, никакой возможности. Поэтому я принужден, в виде примеров, указать лишь на некоторые, самые примечательные.

Я укажу сначала на чрезвычайно изящные предметы из кожи, в соединении с золотом, серебром, эмалью и живописью, каких целые груды выставил венский фабрикант Август Клейн: тут и переплеты, и футляры, и рамки, и множество других крупных и мелких вещей ежедневного употребления. Все это почти всегда ново, самобытно и художественно. Потом я упомяну о золотых и мозаичных вещах, из микроскопических цветных камешков по черному фону, серьгах, брошках, браслетах, и проч., римского золотых дел мастера Кастеллани и некоторых его итальянских последователей: тут все формы свои, разнообразие изумительное — это опять-таки красоты и создания нового нашего времени. Потом я укажу на парижского фабриканта Валена, который под названием «Nouveau genre de décorations des soieries pour décoration d'appartement» выставил целую палату обоев, до того поразительно хорошо рисованных и отпечатанных, что на расстояниинескольких вершков думаешь, что это драгоценнейшие штофные, парчовые или шелковые материи; при этом рисунки, геометрические или цветочные, все самостоятельны: такого искусства и мастерства не знало ни одно предыдущее столетие, а мастерство это делает общедоступным, вводит в частную жизнь каждого то, что прежде могло быть доступно лишь немногим: Потом я укажу на подобные же обои, но уже с целыми картинами, парижских фабрикантов Верла и Делиня: обои эти деланы истинными художниками: сочетания цветов, медальоны среди орнаментов, перспектива тонов, удаляющееся небо или море, закат солнца, деревья — все это настоящие картины, только отпечатанные в тысячах экземпляров. Потом укажу на французские ковры и ковровые обои (tapisseries) Клемана, Гравье, Вальмеца и братьев Саландруз. Все они работают на своих фабриках при помощи целого полка художников (которые все поименованы у французов в их каталоге) и поэтому-то и могут выставлять, как свои произведения, истинные chef d'oeuvres'ы краски и линии. Всякий знает, до чего дошло нынче мастерство большой гобеленовской фабрики, удивительнейшие создания которой (оставляющие далеко за собою старинные гобелены) украшают Аполлонову галерею в Лувре: это ряд портретов старых французских художников времени Людовика XIV, le grand siècie, как называют его французы; каждый из великолепных портретов сделан тут с таким совершенством, что так и хочется побиться об заклад, что это масляные краски, а не тканье [4] В последние годы эти гобелены очень выцвели и мало похожи на то, чем были в 1873 году. — В. С. .

Ткацкие фабрики иных частных людей навряд ли уступают теперь, в этом отношении, старинной исторически знаменитой королевской фабрике гобеленов: и, например, ковры с сюжетами из библейских картин Ораса Верне, выставленные Вальмецом, до того превосходны, что трудно представить себе что-нибудь лучше. Потом я укажу на работы отличных резчиков из дерева: французских (например, Гере-братьев) и итальянских (например, Панджера-Безарель в Венеции, Дзанетти в Виченце и фабрики Гугенхейма в Венеции). У этих последних мастерство резьбы, тончайшей и изящнейшей, особливо в группах амуров и всяких фигур в рамах, карнизах, шкафах, спинках кроватей и т. д. — истинно изумительное.

К этим примерам замечательнейшего художественно-промышленного творчества можно было бы, и следовало бы, прибавить множество других еще, по части бронзы, стекла, обожженной глины и т. д. Особливо бронзовые и фаянсовые фабриканты поражают смелостью своих приемов и энергией своих попыток: нет, кажется, тех оттенков краски, нет тех сочетаний разнородных цветов, которых бы они ни пробовали на своих фигурах, группах конных, пеших, сидящих, лежащих, идущих, обнимающихся, дерущихся, читающих, молящихся, объясняющихся в любви. Перед вами тянутся на выставке длинные, сплошные ряды каюток или домиков, где в каждом целая выставка: здесь прелестнейших фигур из красноватой бронзы; там новый ряд совершенно других, из зеленоватой бронзы; еще далее — из желтой, серебристой, матовой, глянцевой и т. д. до бесконечности. То же самое увидите на выставке предметов из фаянса или обожженной глины: вазы, фигуры, блюда, чаши, сосуды в стиле всех эпох, какие только, кажется, бывали когда-нибудь на свете, сменяются перед вами поминутно все новыми и новыми группами, каждая из них имеет свою специальность, преследует свою техническую задачу в употреблении краски, в побеждении трудной формы, в пробе стиля. Перечислить их здесь просто невозможно: слишком велика и разнообразна масса.