Константин Бурцев - Южный Урал, № 10

Горностаев быстро поднялся.

— Замечательно! Феша, родная, дай скорее.

Василий Кононович взял журнал, удобно устроился за письменным столом, открыл чистую тетрадь и углубился в чтение работы Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР».

Сначала Горностаев думал сразу же законспектировать эту работу. Но чтение настолько его увлекло, что он забыл о своем намерении и, не отрываясь, прочел весь сталинский труд до конца. А потом долго сидел в глубоком раздумьи.

«Вот оно, новое сталинское слово, которое ждет весь народ», — думал мастер.

Как-то по-иному звучало теперь слово коммунизм. До сих пор это была радостная, светлая мечта. А сейчас оно становилось почти осязаемым.

«А что, — подумал он, — может случиться, что и Василий Кононович Горностаев будет жить при коммунизме. И очень даже может быть».

Эта мысль вызвала в нем чувство необыкновенной радости. Ему хотелось тут же поделиться с кем-нибудь этой радостью, и он оглянулся.

Все спали. Была уже глубокая ночь.

Из проходной в потоке рабочих вышла девушка, она спешила к трамвайной остановке. Девушка была среднего роста, скорее худощавая, чем полная, с лицом простым, открытым и очень добрым. Глубоко поставленные, большие и выразительные глаза посматривали на трамвайный вагон — он должен был вот-вот тронуться.

В лице девушки, во всем ее облике было что-то украинское. Это подчеркивали и светлые косы, уложенные венчиком вокруг головы, и покрой голубой кофточки с завязками у горла. Даже платок на голове лежал по-украински: два конца были подвязаны на затылке, два других просторно накрывали плечи.

Вагон тронулся, девушка ловко на ходу вспрыгнула на подножку. Несколько минут они ехала, повиснув на руках, потом ее заметили с площадки, и чей-то голос сказал:

— Да это же Рая Степанюк! А ну-ка, ребята, пропустите ее!

Голос звучал повелительно, облепившие подножку ремесленники, с любопытством осмотрев Раю, посторонились. Один из них в порыве усердия притиснув товарища так энергично, что тот невольно крякнул, вежливо приподнял кепку.

Рая, усмехнувшись, вошла в вагон.

— Сюда вставайте, товарищ Степанюк. Из окна ветерок, не так душно.

— Спасибо, не беспокойтесь. Я как-нибудь устроюсь, — пробормотала Рая.

Степанюк взглянула на человека, который позаботился о ней, и увидела незнакомого пожилого мужчину, с сединой в волосах, с густыми выцветшими бровями, из-под которых выглядывали живые, очень проницательные серые глаза. Он посматривал на Раю весело и добродушно. Рая старалась припомнить, не встречалась ли она где-нибудь с этим человеком, но ничего не припомнила; он был совершенно ей незнаком.

— Торопитесь? — спросил мужчина и улыбнулся.

— Тороплюсь, — призналась Рая. — К шести надо в радиостудию. Хочу забежать домой, переодеться. А потом — во Дворец культуры… Просто хоть разорвись! — Выступать?

— Да. Стахановская передача. А потом — репетиция…

— Да-да, трудновато приходится новаторам. Что делать? Кто лучше их сумеет пропагандировать свое дело? Ну, послушаем, послушаем! Желаю удачи! — сказал мужчина и стал двигаться к выходу.