Иван Уханов - Каменный пояс, 1974

Он и предположить не мог, до чего скверно чувствовал себя в эти минуты сам Птицын, который, как и в прежние годы, относился к своему шефу в общем-то неплохо, но, предвидя перемены, осторожничал и даже жалел, что поначалу принял Лаптева иронично, не признавал в нем — и откуда взялось такое! — ни зоотехника, ни руководителя. Нет, он и сейчас не восторгался Лаптевым, огульно охаивающим новоселовские порядки и пытающимся открывать Америку, но уже понял, что «зам» старается работать, действительно заинтересован в том, чтобы дела в Новоселово шли получше. Но главное, — Утюмов уходит и едва ли когда-нибудь пригодится Птицыну.

«А может быть, и лучше, что стоит вопрос о рентабельности, — думал Максим Максимович. — Пусть покопошатся в тумане этой самой рентабельности, сейчас и потом».

Мухтаров говорил громко, совсем не упоминая слов «рентабельность», «прибыльность» и все с заворотом на директора.

— У меня такое впечатление, что товарищ Утюмов живет исключительно сегодняшним днем. Вы помните, что было в мае? Директор торопил: «Покончить с раскачкой», «Закончить сев». Гнал: быстрее, быстрее! Тех, кто отсеется, хвалил, остальных ругал. Говорят, в прежние годы даже выговора давал. Хватал сводку: «На каком месте совхоз? Отстаем — поднажать!» А управляющие смотрели, на каком месте их ферма. И все по привычке поднажимали и торопились. Между тем в наших условиях сеять слишком рано нельзя. Известный колхозный ученый Терентий Семенович Мальцев указывает на две причины, мешающие получать большие урожаи. Это — частые у нас весенне-летние засухи и сорняки. Я зачитаю отрывок из статьи товарища Мальцева. «На многолетнем опыте мы убедились в том, что при ранних или слишком ранних посевах пшеница, бобовые и другие культуры, особенно такие, у которых короткий период вегетации (ячмень, овес и раннеспелые сорта яровой пшеницы и гороха), у нас в редких случаях дают удовлетворительные результаты. Объясняется это тем, что, вследствие преждевременного использования растениями запасов почвенной влаги, они попадают в тяжелые условия июньской засухи, когда в почве влага отсутствует, а дождей нет. А когда начинаются июльские дожди, растения ранних сроков сева становятся уже стадийно старыми, в силу чего, повторяю, они уже не могут в полной мере воспользоваться выпадающими осадками. Кроме того, ранние сроки сева лишают возможности проводить борьбу со злейшим сорняком Сибири — овсюгом, и он, если его много, даже при благоприятных условиях погоды не позволяет получать полноценные урожаи. Мы считаем, что во многих районах Сибири, как и у нас, для получения хорошего урожая сроки весеннего сева имеют исключительно большое значение».

«Читай, читай, голубок! — мысленно поторапливал оратора Максим Максимович. — Читай все десять минут. И Мальцев не против, и я доволен».

— О тех же солонцах. Кстати, их у нас не шестьдесят процентов, как сказал Утюмов, а около сорока. У этих земель свои законы. Посмотришь: грязища, топь… Какой тут сев! Через неделю зашел на солонцы: батюшки, все затвердело, не земля, а камень, попробуй заделай семена! Тут уж все время следи и, как поспеет земля, ни минуты не упускай. Время для сева на солонцах может наступить и в начале, и в конце мая. И команды «Поднажать с севом!», «Быстрее отсеяться!» принесут только вред.

Голос у Мухтарова монотонный, тихий, фразы чаще всего какие-то книжные, народное словцо, пословицу, поговорку от него не услышишь… Но как слушают! Притихли! О, слава богу, время вышло! Еще просит три минуты.

— Дать, дать!

Это кричат рабочие.

— Земли у нас разные, и подход к ним должен быть разным. Где-то поглубже пахать, к примеру, на парах, до тридцати пяти сантиметров, а иногда и еще глубже. А для солонцов глубокая вспашка не годится. Мы же далеко не всегда это учитываем. Забываем, что хорошая вспашка способствует уничтожению овсюга, а этот сорняк засоряет все наши посевы.

— На кого вы сваливаете?! — грубо прервал Мухтарова Утюмов. — Вы же главный агроном.

— Земля в Новоселово запущена, замусорена, надо прямо сказать, и чтобы ее привести в порядок — требуются годы. И вы должны это знать. Спровоцировали сорняк и уничтожили. Все вроде бы хорошо, на посевах овсюга нет. А на другой год посмотришь, опять и тут и там взошел. Снова уничтожили. Думают, теперь уже конец проклятому овсюгу, не провоцируют, а он опять взошел. Пшеница и рожь против овсюга — все равно что овцы против волка.

«Ловко выкрутился, — подумал Утюмов с какой-то даже завистью. — И овечек с волками к чему-то приплел».

— А Макысим Макысимович дает общую команду для всех. Индивидуального подхода нет.

Точное, неукоснительное соблюдение всех агрономических правил и вообще ведение хозяйства «по науке» казалось Утюмову невыносимо трудным делом; он был убежден: люди лишь на словах ратуют за науку, говорят красивые слова, а сами — как бы попроще да побыстрее… Поведение Мухтарова, старавшегося делать все по правилам, озадачивало, удивляло Максима Максимовича, и он поначалу думал, что новый главный агроном, так же как и Лаптев, силится только выпятить себя.

Председатель собрания — старая телятница — посмотрела на часы и стукнула карандашом по графику. И снова закричали:

— Пущай говорит!

— В совхозе очень плохо выравнивают почву, особенно развальные борозды. Они получаются слишком глубокими, и от этого ломаются комбайны. Когда пшеницу косят, часть валков попадает вниз, на дно борозды, и подобрать их невозможно. Это снижает урожайность, увеличивает себестоимость зерна и, разумеется, увеличивает убыточность, Макысим Макысимович…

«Почему только я? Ведь был же главный агроном Птицын, были и другие…»

Выступление Лаптева на первый взгляд казалось нестройным, даже несколько сумбурным, о чем только не говорил человек: «Общесовхозные двух- и трехчасовые планерки только отнимают у людей время», «Много совещаний, обязательств и мало дела», «Уметь считать и экономить», «Надо хорошо наладить учет и беречь каждую копейку», «Создать постоянно действующее экономическое совещание». Но вскоре Максим Максимович понял: все это говорится затем, чтоб доказать неправильное руководство совхозом, не в лоб, а деликатно опорочить его действия.

— Каждой свинарке надо дать задание: получить за месяц столько-то привеса, при таких-то кормах. Подсчитать, сколько эти корма стоят, сколько затратится средств на текущий ремонт, на медикаменты и так далее. Определить, какова будет твердая зарплата рабочего при выполнении задания и при перевыполнении его. Прошел месяц — подсчитай, сколько израсходовано кормов, каков привес. И так не только у свинарок. На всех работах должны быть твердые нормы и твердые расценки. Установить высокую дополнительную оплату. За сверхплановую продукцию и хорошее качество. Положим, вспахал тракторист сверх сменной нормы гектар — получай дополнительно двадцать копеек. Это я к примеру говорю, — двадцать копеек. За второй гектар сверхплановый — тридцать копеек, за третий — сорок, за четвертый — полтинник. Специальная комиссия определяет, каковы всходы. У кого они густые, дружные, тому выдать дополнительную оплату. Дополнительная оплата должна быть на всех видах работ. У нас же в этом полный беспорядок. Хаос! А хаос радует только очковтирателей и лодырей.