Дмитрий Санин - Анатомия Атланта. В постели с Айн Рэнд

Вскоре Олигарху-Изобретателю приходит извещение, что вся его собственность арестована за неуплату подоходного налога по решению суда аж три года назад. Естественно, никакого суда не было - типа, имеет место бюрократическая ошибка. Но счета и сейфы арестованы по-настоящему. На следующий день ему звонит чиновник из Вашингтона и задушевно объясняет, что произошла ошибка, что они нижайше извиняются, заплатят компенсации и не будут оспаривать встречный иск. На что хитрый Олигарх-Изобретатель, раскусивший их лохотронные приёмы, говорит, что не будет подавать никакого иска. Чиновник в оторопи - жертва выплюнула наживку. Тогда звонит один из Плохих Дядь и начинает зазывать на Важное Совещание. Мол, там заодно мы Вам поможем решить и навалившиеся на Вас проблемы. Олигарх-Изобретатель со стоическим упорством Александра Корейко отрицает наличие у него каких-либо проблем. Плохой Дядя в замешательстве, но потом в конце концов всё-таки упрашивает ОИНС прийти на это совещание. Плохие Дяди на том конце провода злятся - дела их идут плохо, хоть им и помогает вовсю братец ОИНС, которого подрядили сохранить старшего брата на своём месте любой ценой, чтоб не сбежал.

Утром перед Большим Совещанием нашему Олигарху-Изобретателю звонит мама и дрожащим голоском всячески зазывает домой - ей, дескать, очень-очень-очень нужно с ним поговорить, притом именно дома. ОИНС нехотя соглашается ( ну не любит он свою нахлебницу-маму, и мадам не жалеет красок в описании злокозненности мамаши, чтобы читатель разделил это противоестественное отношение к Матери). И вот он приезжает в свой бывший дом - а там и мама, и братец, и бывшая жёнушка (с полуробкой-полунаглой улыбочкой). «А ЭТА чего тут делает?!» «Не можем же мы допустить, чтобы она голодала на улице…» «Ну-с», - интересуется ОИНС, - «зачем звали?» И мама с бегающими глазками начинает объяснять, что они просят его о милосердии. «О каком милосердии?» А вот о каком: чеки на их содержание, оказывается, не пришли в положенное время в связи с арестом собственности Олигарха-Изобретателя - вот они и спрашивают, что им делать, и что он в связи с этим собирается предпринять. «А ничего», - с наслаждением отвечает им ОИНС. «Как - ничего?! А как же нам получить продукты? Бакалейщик не отпускает нам в кредит, если ты не напишешь ему.» «Нет. Не могу брать на себя долги, которых не смогу оплатить.» «Это же формальность, все знают что у тебя миллионы, и арест временный!» «Я не буду обманывать бакалейщика и делать вид, что эти миллионы принадлежат мне. Ведь они принадлежат не мне.» «Как - не тебе?! А кому?!» «Никому. Вы же сами яростно агитировали против собственности - получите и распишитесь.» Дальше родственники начинают очень долго, на несколько страниц, ныть и требовать прощения. Под железные «нет» постигшего истину ОИНС. Мол, времена ужасные, не бросай нас, год назад ты бы так не поступил, мы виноваты, были несправедливы к тебе, заставляли страдать, мы просим тебя просто о чувстве - прости нас, дай нам своё прощение. «Зачем вам это прощение?» Блаблабла, мы молим тебя о прощении - а ты нас побиваешь логикой, а мы просим тебя о сердце, а ты опять со своим холодным ясным разумом, ты торговец, неужели ты не можешь любить даром, неужели ты не можешь проявить чувство не думая, мы неразумны и слабы - а ты умный и сильный, поэтому ты обязан нас прощать и кормить. Аргументы родственников жалки и глупы, они жалобно-нагло требуют незаслуженной халявы (в терминологии мадам это называется «милосердие», и они его опять же именно ТРЕБУЮТ, в то время как милосердие можно только ДАТЬ). Ответы же ОИНС - торжествующие «нет» под мысленные аплодисменты жаждущего отмщения читателя, понявшего что милосердие сакс, а руководствоваться надо личной выгодой, и это есть справедливо. И тут мама в панике проговаривается: «если ты дезертируешь, то они нас раздавят!» - и бывшая жёнушка не успевает ей заткнуть рот. «Вот она, суть их игры» - упивается своей гениальной проницательностью ОИНС, - «они поняли и назвали раньше меня единственный оставшийся мне путь, разум указует мне его, а они пытаются удержать меня и заставить продолжать нести это бремя во имя их братско-каннибальской любви». «Ага!» - говорит он им очень-очень-очень спокойно, - «в виде искупления своей вины вы требуете, чтобы я принёс себя в жертву.» «Ааааа!!!!», - визжит мама, - «опять эта проклятая несокрушимая логика!!! А нам нужна жалость, а не логика!!! Мы хотим жить!!!». ОИНС поднимается, чтобы уйти: «Нет, не хотите. Если бы хотели - знали бы, как меня ценить.» Тогда братец злобно-испуганно заявляет ему, что без денег он не скроется. Тут до ОИНС окончательно доходит: так вот в чём причина этого ареста счетов и сейфов - помешать его побегу! С чем он и благодарит братца за разъяснение. Братец, в свою очередь, проговаривается: «Мать не знала об этом!» «Ага,» - ловит его ОИНС, - «ах ты, жалкая вошь! Но я не скажу твоим дружкам, что ты проболтался.» И идёт прочь с улыбкой, полной гордости, скуки и жалости. И тогда вслед ему визжит бывшая жёнушка: «Ты безупречен и гордишься этим! Так вот, мне есть что сказать тебе!» По её перекошенному лицу ОИНС окончательно догадывается обо всём - и мадам, наконец, до конца разъясняет читателю, зачем жёнушка в своё время окрутила нашего героя: её целью, оказывается, было полностью посвятить себя этому великому человеку, и это с её точки зрения любовь. Зачем, спрашивается? А чтобы обрести власть над ним, сожрать и уничтожить его, низвести до своего жалкого уровня, и тем возвыситься над ним - и потому она якобы так издевалась над его изобретениями, мечтала увидеть его пьяным или изменившим. В этом якобы и есть смысл альтруистической любви, объясняет читателю мадам. А жёнушка тем временем с кудахтающим смехом вопит, что изменяла муженьку, и не с каким-нибудь крутым мачо, а с этой жалкой вошью, Мямлей-Братцем. Аж три месяца назад, ещё до развода. ОИНС слушает её с лицом учёного и мысленно философствует на тему что вот оно, кредо коллективистов, отрицающих личность. Мама последний раз пытается его остановить, схватив за руку:

- Неужели ты неспособен прощать?

И ОИНС патетически заявляет:

- Да, неспособен. Я бы простил прошлое, если бы вы меня сегодня уговаривали всё бросить и скрыться.

На улице его встречает холодный ветер.

Вот такие вот они, человеколюбы - всё о себе да о себе трясутся, не то что славные парни эгоисты.

***

Большое Совещание происходит в том самом номере отеля, где жил Медный Олигарх. Плохие Дяди всячески подчёркивают своё дружелюбие к Олигарху-Изобретателю и страшно обижаются на его предложение вкратце объяснить, какой ещё капкан для сталелитейной промышленности они измыслили. Плохие Дяди объясняют, что они придумали вовсе не капкан, а замечательный план. По этому плану цену на сталь повысят на 5%, зарплаты рабочим повышать не будут, а сталелитейные заводы страны объединят по образцу Садо-Мазо Объединения Железных Дорог. Все компании будут передавать свой доход в общий пул, а по результатам года каждая компания получит деньги по потребностям. А поскольку потребность - сохранение мартеновских печей (читатель опять забывается и больно бьёт себя по ушам) - то денег дадут больше тем, у кого больше печей.