Кац Святославович - История советской фантастики

В отличие от многих предыдущих и последующих публичных выступлений Кургузова, это было прямо-таки талантливым. Его выделяли из всех прочих цельность, четкость аргументации, стройность мысли, минимум отвлеченной демагогии и даже остроумие. Агнес Голицына, чью работу мы уже цитировали выше, предполагает, что доклад, по всей видимости, был написан кем-то из бывших «селенитов» — вероятнее всего, тем же бывшим руководителем отдела фантастики Лито Наркомпроса и будущим автором якобы-шпаковского романа «Начало новой эры» Григорием Рапопортом (не зря же он вскоре после съезда был в ускоренном порядке принят в Союз писателей). Возможно, непосредственным автором и стал действительно Рапопорт. Однако нельзя не заметить, что самые важные тезисы выступления благополучно перекочевали в доклад из известного сборника Лежнева «Луна и революция», в особенности, из выступления Лежнева 1926 года на Чрезвычайной конференции ВАПП, разумеется, без малейшей ссылки на автора. В ту пору такое было в порядке вещей.

Формально доклад Степана Кургузова на I Съезде имел только организационные последствия: Секция фантастики в СП приобрела дополнительный статус и к 1936 году окончательно закрепила его организационно. Фактически же это означало нечто значительно большее: начиналась эпоха прямого государственного покровительства одному из литературных жанров, выдвижение его в число первейших и необходимейших, что сопровождалось корректировкой отношения властей предержащих ко всем прочим жанрам литературы. «Лунная» тема становилась первейшим блюдом «социального заказа», который оказывался так велик, что его отчасти позволялось исполнять в том числе и тем, кто не умел или еще не был готов работать в жанре научной фантастики. Исследователи отмечают, что после 1934 года даже образный строй советской поэзии стал меняться. Поэты еще неосознанно искали свое место в новых творческих условиях: «Но ты, моя чудесная тревога, // Взглянув на небо, скажешь иногда: // „Он видит ту же Лунную дорогу, // И те же звезды, словно изо льда“» (Н.Тихонов); «Молчаливо проходит Луна, // Неподвижно стоит тишина» (М.Светлов); «Луна скользит блином в сметане, // Все время скатываясь вбок» (это, конечно же, Б.Пастернак); «Ты слушал на Луне овсянок голоса…» (а это — О.Мандельштам); «Лодейников очнулся. Над селеньем // Всходил туманный рог Луны…» (Н.Заболоцкий) и так далее. Можно вспомнить еще «Явление Луны» Анны Ахматовой и целый ряд других произведений самых разных поэтов…

В том же 1934 году в Москве на чердаке Дома Герцена был установлен платный телескоп, направленный на Луну. Телескоп был плохонький, однако большинство писателей — прежде чем поужинать в ресторане писательского дома — считали патриотическим долгом засвидетельствовать свое почтение спутнику Земли и набраться вдохновения. Сам Кургузов мог не подниматься на общественный чердак: у него на даче в Переделкино в мансарде давно уже был установлен куда более мощный телескоп — подарок делегации писателей-коммунистов из города Йены.

Смотрел в телескоп Кургузов редко, но зато бесплатно.

17 февраля 1937 года произошло сразу несколько событий, на первый взгляд, между собой почти не связанных.

В Москве в Колонном зале Дома Союзов начало свою работу Совещание писателей, работающих над произведениями, посвященными оборонной теме. Председательствовали Ставский и Кургузов. В президиуме оказались как члены бывшего ЛОКАФ (Литературного объединения Красной Армии и Флота) — Н.Асеев, Я.Купала, Ю.Либсдинский и другие, так и представители кургузовской Секции — С.Шпанырь, А.3айцев, В.Понятовский и Ник. Шпаковский. С докладом выступил нарком обороны Климент Ворошилов. Речь его была еще более невнятна, чем обычно. Климент Ефремович много жестикулировал, говорил на повышенных тонах, и из его слов выходило, что писатели-«оборонщики», с одной стороны, должны еще всемернее и активнее направлять свои усилия на создание произведений, отражающих возросшую боеготовность Красной Армии и ее возможности в скором времени использовать лунный плацдарм; с другой стороны, те же писатели обязаны были крепить революционную бдительность и не давать нашим классовым врагам за рубежами СССР ни малейшего намека на реальные достижения нашей военно-научной мысли, дабы не допустить разглашения военных тайн, «либо сведений, могущих в исторически обозримом будущем стать таковыми». При этом Ворошилов с похвалой отозвался о работе кургузовской Секции фантастики, «члены которой не тратят драгоценное время и народные деньги на всевозможные поездки по гарнизонам, отвлекающие бойцов и дезориентирующие командиров РККА так называемым „сбором материала“, а умеют создавать свои нужные книги, руководствуясь, прежде всего, теми сведениями, которые всегда можно получить у уполномоченных на местах, а также пониманием насущных требований жизни…»

Авторы-«оборонщики» испытали легкий шок: по сути дела, им предписывалось отныне творить, не выходя из своего кабинета и подстегивая свое вдохновение только тщательно отобранными Политуправлением РККА сводками. И если поэты смогли бы еще вдохновлять свою музу газетами (некоторые уже так и делали), то прозаики и тем более очеркисты оказались в положении крайне сомнительном. Выиграл, как всегда, один только Степан Кургузов, который мгновенно понял, что новая директива способствует очередному укреплению и без того сильных позиций практикующих писателей-фантастов (ведь и раньше почти все из них прекрасно обходились без командировок куда бы то ни было…). В своем коротком ответном слове Кургузов пообещал от имени Секции крепить боеготовность, зорко охранять рубежи и секреты и «обеспечить население самыми лучшими научно-фантастическими романами, какие только способны создать наши отважные бойцы литературной передовой…»

В тот же день был официально упразднен ГИРД. В коротком сообщении «Правды» говорилось, что «ликвидация одной из неперспективных отраслей современного авиастроения дает возможность шире развивать все остальные отрасли». (Получив по каналам ТАСС такую информацию, редактор «Правды» Поспелов, на всякий случай, счел своим долгом еще раз уточнить в Наркомате обороны — действительно ли это сообщение предназначено для открытой печати, нет ли здесь ошибки? Как вспоминает Игорь Сапунов, бывший тогда заместителем ответственного секретаря газеты, из Наркомата ответил сам Тимошенко: немедленно печатать и не задавать лишних вопросов!) Одновременно с ликвидацией ГИРДа тут же был образован — и вот об этом-то нигде не сообщалось ни слова! — второй Наркомат авиационной промышленности. В отличие от первого, он подчинялся непосредственно Сталину, и до 1954 года даже Ильюшин и Лавочкин не подозревали, чем же именно занимается наркомат-дублер.