Дмитрий Пучков - Записки сантехника о кино

Я — Ярмарка. Устраивалась исключительно в России, Которую Мы Потеряли. В кадре необходимы — медовые соты, хлебные караваи, корзины яблок, штофы с водкой, длинные колбасы, двухметровые осетры и, конечно же, икра. На заднем плане — балалайки, шуты-скоморохи, веселые пляшущие медведи.

Ъ. Если картина повествует о России, Которую Мы Потеряли, то этот символ алфавита совершенно необходимо вставлять по ходу фильма во все, что можно, — в вывески, афиши, газетные статьи. Это придаст максимальную достоверность изображаемым событиям. Еще лучше, если Ъ будет стоять и в названии фильма. Критики-искусствоведы ,да и обычные зрители это оценят по достоинству.

Из общения в комментариях:

— Похоже на пародию какого-то остроумного человека на внутреннюю инструкцию киноучилища. Страшно верить, что такое может быть на самом деле.

— Посмотри х/ф «Кал Чак».

— «По улицам должны ездить черные автомобили, куда люди из НКВД периодически заталкивают рабочих и крестьян». На автомобилях должно быть написано «Хлеб».

— Или даже «Мясо»!

— Камрады, тут читал биографию Владимира Меньшова. И… [треск покрова] прочитал интересные веши. Оказывается, у него отец с 1939 года служил в НКВД.

— У него по глазам видно, практически сразу.

— Та погань, которая склоняет Старый Арбат, никогда не видела коренных москвичей.

— Избегай, камрад, осознавать свою Особость и Инакость.

— Я не Избранный или еще-че-там.

— Я тебя так и не называл.

— Всю свою сознательную жизнь избегаю показывать свою Особость и Инакость.

— Ну, эта — только что показал. Обо что я тебе и написал. Ну, ты ж понимаешь — в своем глазу бревна не видно. А вот про москвичей понятно все и сразу.

— А у меня вопрос. Коренные москвичи — это те, которые по-русски разговаривать не умеют, типа: «Какая фпя-асду мя-адуза — этааш цалафан!» — так, да?

— [Непроизвольно подпрыгивает.] А ты где это слышал, камрад? Сам откуда?

— Я сам с Украины просто, и для меня не имеет значения, коренной москвич или нет, поэтому и спрашиваю. Это считается элитой общества? В общем, если можно, проясните.

— Москва — это столица. Т. е. самый богатый и самый продвинутый в массе смыслов город. Там сосредоточен главный бизнес, главное искусство, главные банки, все главное в Москве — там 80 % денег России крутится. Естественно, граждане, проживающие в далеко не бедном мегаполисе, серьезно отличаются от жителей деревень и тихих райцентров. Естественно, приезжающие в Москву крестьяне выглядят либо тихими кретинами, либо охреневшими пидарасами — это очевидно. Естественно, что привыкший к определенным вещам москвич (например, чтобы официант приходил быстро, чтобы рюмки были из морозильника, чтобы дела делались быстро и пр.) в провинции слегка охреневает — это что это у вас тут повсюду за жопа? Подобное, конечно же, приводит провинциалов в ярость, ибо всем очевидно, что москвичи натурально охренели.

— А все питерские странные какие-то!

— Видимо, я не по тем заведениям хожу или пью редко, но такого у нас в Украине не видывал.

— Ты, камрад, — приготовься — по местным меркам вообще не человек. Даже если ты не говоришь через южное ГЭ, у тебя интонации не такие, как здесь. Потому человека в тебе не видят, видят сельское долбанько, злой судьбой заброшенное в город. И при каждом удобном случае тебе об этом сообщат.

— Говорят «бордюр» и «батон», а как правильно? [Затаился.]

— Это не «правильно», это как принято. В Питере мостовые мостили деревом, торцом, потому в Питере был поребрик — нормальное русское слово. А в Москве камнем, и потому там бордюр, слово нерусское. Батон — это по-русски палка, и потому так называют длинные булки. Булки, а не белый хлеб. У долбанутых булка проходит за белый хлеб, который изготавливается буханками. Долбанутые говорят: дайте мне булку хлеба. Ну, что с долбанутых возьмешь.

— Все, камрад, готовься! Сейчас какашки полетят. Здесь надо писать «на Украине».

— Это по-русски надо писать «на Украине», а не здесь. Здесь пишут по-русски.

— Цитата: Вчера рано утром шофер ехавшей по Волгоградскому проспекту в сторону центра санитарной автомашины «УАЗ», прозванной в народе «батоном», решил проскочить перед трамваем.

— Надо быть на всю башку ебнутым, чтобы «буханку» называть «батоном».

— А на Кавказе ее «таблеткой» называют.

— «Таблеткой» ее называют в армии, там она «скорая», а на боку белый кружок с крестом Оттуда расползлось.

— Просто я впервые такое название на Кавказе услышал, там, кстати, это тоже «скорая помощь» для сельской местности.

— Там все нормальные люди в армии служили.

— Как ты относишься к суперпопулярному ныне шоу «Камеди Клаб»?

— Нормально. Бывает очень смешно, бывает наоборот. Чтобы постоянно было смешно до упаду — так не бывает.

— Один раз (один раз) написал «в Украине», и все. Меня назвали самостийщиком, фашистом, му…ком и еще много чем.

— Ну так не пиши так, камрад. Здесь это людей бесит, ибо идет это от оранжевых пидарасов.

— И вообще считаю полными дебилами тех, кто так придирается к словам.

— Речь не про слова. Если ты заплетаешь в волосы на голове куски говна — тебе постоянно будут говорить, что у тебя на голове говно, а сам ты муд…к. С волками жить — по-волчьи выть, не хочешь — будет вот так.

— Именно это меня раздражало после приезда в Москву. Складывалось впечатление, что все люди слушают не то, что ты говоришь, а то, какие слова ты произносишь. По-видимому, в Питере этот маразм еще глубже.

— Сколько тебе лет, камрад? Академический интерес.

— Если можно, расскажите про экономический кризис.

— Я не экономист. Деньги в банки не сдавай, кредитов не бери, тогда кризисы по херу.

— Побывамши в стольном граде году этак в 2000-м с туристическим визитом, был «приятно» удивлен количеством встреченных милицейских патрулей, рассматривающих жовто-блакитные паспорта.

— Это демократическая милиция поднимает деньги.

— Дим Юрич, а как с этим делом в Питере? Нет нужды сдавать паспорт и делать идиотское выражение лица?

— Значительно слабее. Но ситуация поправляется, демократия приходит и к нам — виновники воруют все больше и больше.

— [Ностальгируя.] Будучи заездом в Ленинграде (тогда еще), в целом осталось сугубо положительное впечатление от города, во стократ приятнее, чем от Москвы.

— Он своеобразный. Не могу сказать, что «лучше» — просто не такой. Соответственно, и люди другие, и ведут себя не так.