Дмитрий Пучков - Записки сантехника о кино

Я надеюсь, что когда-нибудь американский народ поймет, что его сыновья были настоящими героями на той маленькой грязной войне, которая никого не интересовала».

Бойс Райт, 1-я дивизия морской пехоты

Фильм «Взвод» рассказывает о «преднамеренном убийстве», и это — плевок всем нам. Я никогда не убивал мирных жителей. Более того, однажды я отказался выполнить приказ открыть огонь по джонке, потому что директриса огня упиралась в дружественную нам деревню. Офицер, отдавший приказ, этого не заметил и после моего замечания согласился со мной».

Ален Лобин, 2-й номер пулеметного расчета на торпедных катерах, ВМС США

«Посмотрев «Взвод» вместе со своим сыном я опять очутился в положении человека, объясняющего, что же он делал во Вьетнаме. В глазах тех, кого я люблю, я увидел сомнения и подозрения.

«Взвод» — это повод лишний раз дать возможность всяким предателям вроде Джейн Фонды сказать: «А мы вам говорили, что они там делают»».

Чарльз Снэй, 173-я воздушно-десантная бригада

«На прошлой неделе я повел своих родителей в кино на фильм «Взвод» — к с тех пор время от времени я ловлю на себе их странные взгляды. Моя мама в течение всего фильма косилась на меня — то ли она ожидала, что у меня случится нервный срыв, то ли боялась, что я откуда-то достану автомат и устрою пальбу. Ни первого, ни второго не случилось. Та вещь, которая отвратительна мне во «Взводе» более всего, — это акцент на убийствах мирных жителей. За свою службу я никогда не принимал в подобном участия и не был свидетелем таких вещей. Если это кино «на реальных событиях» — то это отстой. Если это сказка — то «Взвод» будет получше чем средненький военный боевик».

Джеймс Клок, 9-я пехотная дивизия

— Ну и еще один мелкий профессиональный момент: у нормальных режиссеров не принято отбивать хлеб у актеров.

— Как ваша фамилия, гражданин режиссер? Где можно поглубже ознакомиться с вашими работами и постулатами?

— Книги А. Зиновьева пострашнее.

— Давайте проведем конкурс — что страшнее.

— Отзывы ветеранов про Взвод» очень познавательны. Спасибо! Про Джейн Фонду тоже порадовало. В СССР ее всячески пиарили. Примерно как Политковскую на Западе. Цели те же: «Враг моего врага…»

— Дык и «Взвод» надо было пеарить, а Стоуну — Ленинские премии давать.

— Много читаю «Тупичок». Постоянно натыкаюсь на упоминание Стругацких. Думаю — почитаю из интереса. Не осилил! Не потому вовсе, что плохо написано. Нет! Слог — идеален, язык хорош. Стиль — блеск! Но идеи — бредовые.

— Собственно, именно этого дети понять и не в силах.

04.03.2008

А вот заметка про известного польского деятеля культуры:

В те времена, когда это приветствовалось властями, Вайда был марксистом, свято верующим в то, что мир состоит не из народов и религий, а из социальных классов («Земля обетованная»). Когда запахло сменой системы, Вайда начал изображать из себя оппозиционера, чтобы получше устроиться после возможного «перелома» («Человек из железа»). После реставрации капитализма в Польше Вайда полностью перестроился и заявил, что «Земля обетованная», ранее воспринимавшаяся как самый марксистский фильм в истории польского кино, интерпретировалась ошибочно. По сути, она представляет собой похвалу капитализму как системе, которая позволяет свободно обогащаться самым проворным и эффективно решает проблемы (например, путем расстрела рабочих, которые не позволяют обогащаться достаточно быстро). Теперь пришло время «Катыни»: нужно показать, что система, взрастившая Вайду, на самом деле была хуже, чем фашизм. Ведь таково пожелание нынешних властей. Для исполнения всех желаний братьев Качиньских в этом фильме не хватает только деморализованного коммуниста-педераста, насилующего в полях невинных польских мальчиков. Если к власти в Польше когда-нибудь придут маоисты, то Вайда будет тем отличником, который первым вскочит из-за парты с воплем: «Я, я! Я первым экранизирую Красную книжечку!», а в интервью будет подчеркивать, что «Катынь» — это на самом деле похвала коммунизму как системе, умеющей справляться даже с самыми закоренелыми и бесполыми врагами, которые не сопротивлялись, даже когда их вели на бойню. А «Пан Тадеуш», несомненно, окажется закамуфлированным призывом к проведению в Польше «культурной революции» по китайскому образцу (в нем представлены непростительные недостатки польских элит, этих распущенных и спившихся дармоедов, которых нужно наконец заставить работать). Вайда ставит знаки равенства между захватчиками. Немцы арестуют профессоров Ягеллонского университета, а русские — офицеров, представителей элиты (именно так: немцы и русские, а может, даже «швабы» и «русаки»). Мир состоит из народов, а классовые и идеологические конфликты, которые для каждого здравомыслящего человека лежат у истоков Второй мировой войны, просто не существуют. Наихудшая форма реакции, фашизм — то же самое, что коммунизм, а приход русаков — это лишь замена одного оккупанта на другого. То, что нацисты хотели ликвидировать поляков вместе с остальными славянами, а Советы — изменить социальный строй, ускользает от внимания Вайды. Если бы этот «советский» оккупант не пришел, то нас бы тут уже не было. Вайда не видит морального различия в том, что Третий рейх шел убивать «недочеловеков», а солдаты Красной Армии (независимо от того, как поступал сам Сталин) шли с верой в то, что никого нельзя считать недочеловеком, и за эту веру, за то, чтобы уже ни к кому и никогда не относились как к недочеловекам, они принесли самую большую в годы Второй мировой войны жертву — собственными жизнями. Вайда, по сути, разделяет элитистское презрение, которое позволило нацистам создать идеологический конструкт Untermenschen. С нескрываемым отвращением он показывает послевоенное продвижение по социальной лестнице служанки, которая вследствие ереси коммуняк забыла, где ее Богом предназначенное место: подавать к столу генеральше. Солдат Красной Армии он показывает недотепами, глядя на мир глазами интеллигентской «элиты», воротящей нос от русского варварства. Одно режиссеру удалось блестяще: это безошибочное, хотя, к сожалению, не ироничное и, скорее всего, бессознательное воспроизведение психологии польских интеллигентских «элит» с их конъюнктурностью и презрением к другим социальным классам и народам. Вайда нарисовал мир таким, каким его видит он и люди его круга, которых по невыясненным причинам считают «совестью нации».

Тем самым он непреднамеренно подтвердил правоту многих антиинтеллигентских пропагандистских лозунгов, которыми Сталин обосновывал уничтожение таких «элит».