Сьюзен Сонтаг - Против интерпретации и другие эссе

Случайное пробуждение сверхразрушительного монстра, спящего под землей с доисторических времен, – зачастую вполне очевидная метафора атомной бомбы. Но во многих случаях к ней отсылают напрямую. В «Мистерианах» на Землю, неподалеку от Токио, садится исследовательский корабль с планеты Мистероид. Ядерные войны практикуются там уже веками, и девяносто процентов зачатых сейчас будут уничтожены при рождении, поскольку из-за избытка в пище стронция-90 они появятся на свет с теми или иными дефектами. Мистериане прибыли на Землю, собираясь взять в жены здешних женщин и, если удастся, овладеть нашей относительно незараженной планетой… Герой «Невероятно уменьшающегося человека» Джон Доу – жертва радиоактивного облака, пронесшегося над водой, когда они с женой были в лодке; от радиации он становится все меньше и меньше, так что в конце фильма, став «бесконечно маленьким», он проходит через крохотную ячейку оконной сетки от комаров… В «Родане» перед нами полчища чудовищных плотоядных насекомых доисторических времен, которых дополняет еще и пара гигантских крылатых рептилий (доисторических археоптериксов); под воздействием взрывов на ядерных испытаниях они вылупляются из яиц, покоившихся в глубине шахты, и уничтожают немалую часть мира, пока не гибнут под раскаленной лавой извергшегося вулкана… В английской ленте «День, когда загорелась Земля» две водородные бомбы, одновременно взорванные на испытаниях в Америке и России на 11 градусов сдвигают угол наклона земной оси и меняют земную орбиту, так что Земля начинает приближаться к Солнцу.

Радиационные катастрофы, а в конечном счете весь мир как жертва ядерных испытаний и ядерной войны – таков самый грозный образ, с которым имеет дело научно-фантастическое кино. Вселенные однократны. Миры заражаются, сгорают, истощаются, исчезают. В фильме «Космический корабль Икс-М» исследователи с Земли высаживаются на Марс, где узнают, что марсианская цивилизация погибла в атомной войне. В «Войне миров» Джорджа Пала красноватые веретенообразные существа с крокодильей кожей вторгаются с Марса на Землю, поскольку их планета стала слишком холодной для жизни. В фильме «Этот остров Земля», тоже американском, планета Металуна, чьи обитатели в давние времена были загнаны войной в подземелья, погибает от ракетной атаки с враждебной планеты. Запасы урана, чья энергия питает силовое поле, защищающее Металуну, иссякли; на Землю отправляется безрезультатная экспедиция, чтобы привлечь земных ученых к разработке новых источников ядерной энергии. В «Проклятых» Джозефа Лоузи (1963) ученый фанатик растит в темной пещере на побережье Англии девятерых холодных как лед радиоактивных детей, которым предназначено стать единственными выжившими в неотвратимом ядерном Армагеддоне.

Научно-фантастическое кино то и дело хочет выдать желаемое за реальность, и это бывает трогательным, а бывает гнетущим. Снова и снова мы видим тоску по «хорошей» войне, которая не ставит моральных проблем и не подлежит моральным оценкам. Образность научно-фантастического фильма удовлетворит и самого агрессивного приверженца военных лент, поскольку многие радости военного кино в нетронутом виде перекочевали в научную фантастику. Скажем, потасовки «боевых ракет» землян с кораблем пришельцев в «Битве в космосе» (1960); растущая огневая мощь следующих друг за другом атак на пришельцев в «Мистерианах», которые Дэн Толбет вполне точно окрестил безостановочным холокостом; впечатляющая бомбардировка подземной цитадели Металуны в фильме «Этот остров Земля».

Но в то же самое время агрессивность научно-фантастических фильмов умело оборачивается стремлением к миру или по крайней мере мирному сосуществованию. Обычно некий ученый выступает с энергичной запиской о том, что инопланетное вторжение должно подтолкнуть воюющие страны опомниться и забыть о своих распрях. Среди главных тем множества научно-фантастических лент – как правило, цветных, поскольку они располагают бюджетом и возможностями широко развернуть зрелище войны, – именно такая ООН-овская фантазия, фантазия об объединенных военных силах Земли. (Та же любимая ООН тема возникла в недавнем блокбастере, не относящемся к научной фантастике, – фильме «55 дней в Пекине» [1963]. Здесь, что характерно, место марсианских пришельцев занимают китайцы, ихэтуани, чье восстание объединяет землян, – на сей раз их представляют США, Великобритания, Россия, Франция, Германия и Япония.) Достаточно масштабная катастрофа сводит на нет прежнюю вражду и взывает к предельной концентрации всех ресурсов Земли.

Наука – технология – рассматривается при этом в качестве великой объединяющей силы. Тем самым научно-фантастическое кино тоже на свой лад реализует утопические фантазии. В классических образцах утопической мысли – платоновском «Государстве», «Городе Солнца» Кампанеллы, «Утопии» Мора, стране гуигнгнмов у Свифта, вольтеровском Эльдорадо – общество пришло к абсолютному согласию. Разум в этих обществах непоколебимо властвует над чувствами. Поскольку расхождения и социальные конфликты невозможно даже помыслить, ничего неожиданного не может произойти. Здесь, как в мелвилловском «Тайпи», «все думают одинаково». Всеобщие законы разума означают всеобщее согласие. Любопытно, кроме того, что общества, где полностью господствует разум, обычно изображались как ведущие аскетический либо материально умеренный и экономически простой образ жизни. Но в утопическом мировом сообществе научно-фантастического кино, где царит абсолютный мир и правит научное единомыслие, требования простоты физического существования, конечно, выглядели бы абсурдом.

И все же рядом с воплощенными в научной фантастике оптимистическими фантазиями морального упрощения и всемирного единства скрывается глубочайшая тревога по поводу сегодняшнего существования. Я имею в виду не только вполне реальную травму знания об атомном оружии – тем, что его уже применяли, что его достаточно, чтобы многократно уничтожить всё на земле, что сегодня можно отлично использовать новые разновидности бомб. За этими новыми страхами перед физической катастрофой, перспективой всеобщего увечья или даже уничтожения в научно-фантастическом кино встает сильнейшая тревога о судьбе человеческой психики.

Дело в том, что научно-фантастическое кино можно описать как общедоступную мифологию, отражающую современное негативное представление о безличном. Стремящиеся поработить «нас» инопланетные существа – всегда «оно», а не «они». Космические пришельцы обычно выглядят как зомби. Они двигаются странно, механически, они неуклюжи, бесформенны. Но одинаковы. Если это не человекоподобные существа, они передвигаются абсолютно ритмично и неизменно (когда нет поломок). Если человекоподобные – одеты в космические скафандры и проч., – то подчиняются строжайшей военной дисциплине и не имеют каких бы то ни было персональных отличий. Стоит им победить, и они навяжут миру эту бесчувственность, безликость, единообразие. «Нет больше ни любви, ни красоты, ни боли», – хвастается обращенный в их веру землянин во «Вторжении похитителей тел». Наполовину земные, наполовину инопланетные дети в «Детях проклятых» абсолютно бесчувственны, двигаются как один, читают мысли друг друга, все они – вундеркинды. Это десант из будущего, человечество на следующей ступени развития.