Виссарион Белинский - <Стихотворения Полежаева>

По мнению Белинского, Полежаев выразил те черты романтического мироощущения, которые были уже пройденным этапом в русской поэзии. Потому даже самая мощная художественная индивидуальность была бы бессильна создать на такой основе подлинное произведение искусства.

Белинский называет Полежаева поэтом необыкновенной силы чувства. Но для поэзии мало не только «гладкости» и «звучности» стиха, – для нее недостаточно и одного чувства. Ей необходима еще мысль. Отражая действительность, художник должен отразить и свой взгляд на нее, свое отношение к ней, воплотить «думу» своего времени. И чем талантливее поэт, «тем более выражается в нем эта дума его времени».

Но почему поэзия Полежаева не развилась как поэзия содержания, почему талант поэта не раскрылся в полную меру таившихся в нем возможностей? Белинский видел причину этого в трагически сложившихся обстоятельствах личной судьбы Полежаева. Но в том, что эти обстоятельства сложились именно так, а не иначе, критик склонен винить самого поэта. Он пишет: «Полежаев не был жертвою судьбы и, кроме самого себя, никого не имел права обвинять в своей гибели».

Не все выводы Белинского о творчестве Полежаева могут быть признаны правильными. На одно обстоятельство обратил внимание в свое время Добролюбов. В девятой книжке «Современника» за 1857 год он напечатал рецензию на сборник стихов Полежаева (изд. Солдатенкова и Щепкина, М., 1857), к которому была приложена настоящая статья Белинского. Охарактеризовав творчество Полежаева и дав высокую оценку статье Белинского, Добролюбов указал на одну фразу в статье великого критика, «которая может дать повод к ложному толкованию». Добролюбов отмечает ошибочность утверждения Белинского о том, что Полежаев не был жертвою судьбы. Добролюбов справедливо рассматривает Полежаева как одну из трагических жертв николаевского режима: «При другой жизненной обстановке не погиб бы этот энергический талант жертвою неровной и бесплодной борьбы». Так воспринимал драму Полежаева и Герцен (ср. «Былое и думы», 1932, т. I, стр. 134–137).

Следует отметить еще одно обстоятельство. И Белинский, и Добролюбов не знали всей правды о Полежаеве. Его поэзия была исполнена ненависти и революционного протеста против феодально-крепостнического режима Николая I. Многие стихи поэта появились в печати искалеченными и обескровленными цензурой. В них вытравливалось малейшее проявление политической мысли. Вот почему вывод Белинского, что в поэзии Полежаева «мало содержания», может быть сейчас принят лишь с серьезной оговоркой. Восстановление подлинных текстов Полежаева, открытие многих ранее неизвестных его стихов позволило в наше время заново осмыслить творчество этого замечательного поэта, его революционный темперамент и политическую непримиримость, завершившего, по выражению Н. Огарева, «в поэзии первую неудавшуюся битву свободы с самовластием».

В дополнение, в соответствие. – Ред.

Из стих. «Вечерняя заря».

Сборник Полежаева «Часы выздоровления» был подготовлен к печати автором еще в 1835 году, но не был разрешен цензурой и вышел уже после смерти поэта – в 1842 году. Резкий отзыв Белинского об этом издании объясняется двумя причинами: во-первых, тем, что в книжку был включен ряд стихов Полежаева, поэтические достоинства которых представлялись критику весьма сомнительными, и, во-вторых, чрезвычайной небрежностью, с которой был сделан сборник с точки зрения редакционной и издательской: плохая бумага, большое количество опечаток и, что особенно важно, много стихотворений, известных Белинскому по их первоначальным журнальным публикациям, воспроизведены здесь в крайне изуродованном виде и выглядели «оборышами».

Намек на только что закончившееся посмертное издание собрания сочинений Пушкина, редактированное Жуковским, Вяземским и Плетневым (1838–1841). В основу группировки текстов здесь был положен принцип не хронологический, а «родовой», жанровый. Причем деление было установлено очень дробное, произвольное и сбивчивое, препятствовавшее восприятию творчества поэта в его идейном и художественном развитии.

Намек на Н. М. Языкова. В 1842 году он напечатал в «Современнике» (т. XXV) стих. «Иоганнисберг». В следующем году оно было перепечатано в «Москвитянине» (1842, ч. II, № 3). Выделенные Белинским курсивом слова являются цитатой из этого стихотворения:

В другом случае (говоря о «малаге, которую пьют…») Белинский имеет в виду стих. Языкова «Малага», опубликованное в «Современнике» (1841, т. XXIV) и перепечатанное затем в «Москвитянине» (1842, ч. I, № 2).

В борьбе против поэзии, «отчужденной от живой действительности», поэзии «рифменного звона», Белинский часто в качестве примера называл Языкова, творчество которого в 40-е годы стало предметом ожесточенной полемики между «Отечественными записками» и «Москвитянином». В этой полемике помимо Белинского принимали участие на страницах «Отечественных записок» и некоторые другие постоянные их сотрудники (Например, П. Н. Кудрявцев). О Языкове см. в ст. Белинского «Русская литература в 1844 году».

В Полн. собр. соч. (т. VII, стр. 172) и едва ли не во всех других изданиях это слово воспроизведено ошибочно: «пропишет». Поводом к ошибке послужило не очень ясное начертание слова в тексте «Отечественных записок». У Белинского явно имеется в виду «пропищит». В изд. Солдатенкова и Щепкина слово воспроизведено правильно по недошедшей до нас рукописи (М. 1860, ч. VI, стр. 176).

Пародия на известное стихотворение С. П. Шевырева «Чтение Данте», начинавшееся и заканчивавшееся «бессмертной», по выражению Белинского, строкой: «Что в море купаться, то Данта читать». Оно было напечатано в 1831 году в альманахе «Северные цветы» (раздел «Поэзия», стр. 7).

Белинский здесь почти буквально цитирует стихи В. Бенедиктова: «Напоминание», «Наездница», «Черная осень» и др. Называть имя автора не было, собственно, даже нужды, – настолько общеизвестны и одиозны стали эти цитаты после знаменитых выступлений Белинского в «Телескопе» (1835), в «Молве» (1836) и «Московском наблюдателе» (1838), решивших поэтическую судьбу Бенедиктова. В рецензии на «Стихотворения Бенедиктова», напечатанной в «Отечественных записках», 1842, т. XXV, № 12, отд. VI, Белинский подвел окончательный итог своей борьбе с Бенедиктовым.

Цитата из «Евгения Онегина» Пушкина. В издании 1828 года этими строками заканчивалась шестая глава романа. В первом полном издании «Евгения Онегина» (1833) почти все цитированные строки были переведены Пушкиным из основного текста в примечания, где они воспроизводятся и ныне. 11-й стих (сверху) процитирован неточно. У Пушкина: «Учтивых ласковых измен». (Спб., 1828, стр. 45; Спб., 1833, стр. 271).