Петер Матт - Литературная память Швейцарии. Прошлое и настоящее

Готфрид Келлер в новелле об убитом дереве с потрясающей силой изобразил неправильное и правильное отношение к природе. Лес был для него первозданным пространством, где он вновь и вновь искал убежища. Горы не имели для него особого значения. В лесах же вокруг Цюриха этот человек, в молодости прослывший неудачником и бездельником, чувствовал себя свободным от злых языков, которыми полнились узкие улочки цюрихского Старого города. И действительно, Келлер еще застал такие леса, которых сегодня больше нет. Между Цюрихом и Рейном тогда простирались дубовые леса, прославившиеся на всю Европу. Это были не первозданные леса, но леса, которые бережно культивировались на протяжении многих столетий. Каждый день туда выгоняли свиней, которые питались желудями. «Окорока растут на деревьях», гласит средневековая пословица. Когда стали выращивать картофель, потребность в желудях исчезла, зато вскоре понадобились сами дубы. Потому что с 1850 года в стране начался бум железнодорожного строительства, а для прокладки железных дорог необходимы шпалы, на шпалы же шла дубовая древесина. В то время срубали тысячи гигантских деревьев и заменяли их другими, быстро растущими видами. Но Келлер еще застал старые дубовые леса и создал им великолепный памятник, написав «Песню леса».

Для Келлера речь никогда не шла только о романтическом единении с природой, стилизованной под «пространство души». Он всегда смотрел на природу также и с экономической, и с экологической точки зрения. Примечательно, что именно такой способ видения оказался тесно связанным с самым остроумным изобретением Келлера: городком Зельдвилой. Этот городок — противоположность тому, за что его обычно принимают. Кто сегодня говорит о Зельдвиле и людях из Зельдвилы, имеет в виду олицетворение обывательщины, мелочность, скаредность, ограниченность и отсутствие фантазии. На самом же деле келлеровские зельдвильцы нарушают все нормы бюргерской любви к порядку. Они — расточители, любители удовольствий и праздников, ленивые, словно кошки, нежащиеся на солнышке, и такие беззаботно-безалаберные, что на них даже невозможно за это сердиться. Дожив лет до тридцати пяти, каждый из них неизбежно становится банкротом, после чего они отправляются в чужие края и там добиваются каких-то успехов или начинают удить рыбу, заниматься всякой другой ерундой и с грехом пополам живут — да, но как вообще они могут в такой ситуации выжить? Выжить они могут благодаря своим лесам. «Необозримые леса», как говорит Келлер, тянутся по горам к северу от Зельдвилы и принадлежат всем, а потому всем зельдвильцам зимой тепло, и сверх того городская община продает столько дров, что может на эти средства поддерживать и кормить потерпевших банкротство и обнищавших.

Изображая этот городок и его жителей, Келлер набрасывает картину докапиталистического островка, сохраняющегося посреди Швейцарии, которая всё в большей мере ориентируется на успех и развитие экономики. Для зельдвильцев же капитал означает не что иное, как возможность непосредственного удовольствия. Вместо того чтобы осмотрительно вкладывать капитал во что-то, чтобы быть бережливыми в духе протестантской этики Макса Вебера, они проживают неделю в свое удовольствие и только потом задумываются, как им жить дальше. Защищенные принадлежащими им «необозримыми лесами», они ведут счастливое существование бездельников — но возможно это исключительно потому, что они никогда не покушаются на, так сказать, основной капитал своих ресурсов. Они используют только то, что можно назвать ежегодными процентами. И поступают они так скорее инстинктивно, нежели по расчету, — просто потому, что так всегда обращались с общинной собственностью.

В 1856 году вышел в свет первый том сборника новелл «Люди из Зельдвилы», и лишь почти через двадцать лет, в 1874-м, — второй. Последняя новелла второго тома, то есть заключительный текст всего цикла, представляет собой эпическое повествование о конце двусмысленного благоденствия Зельдвилы. А поскольку зельдвильцы это большая компания любителей посмеяться, новелла о прекращении их несвоевременного образа жизни носит название «Утраченный смех». Новелла эта, с одной стороны, представляет собой любовную историю, а с другой — суровый анализ экономической и исторической ситуации. Герой новеллы, который носит красивое имя Юкундус Мейенталь, во всех отношениях является последним зельдвильцем: он милый, добродушный человек, а в смысле практических дел — неудачник. Только теперь времена изменились, и обширные леса уже не могут его спасти. Более того: именно потому, что он тревожится за судьбу лесов и хотел бы их сохранить, он обретает репутацию скверного торговца и терпит банкротство.

Конец маленькой зельдвильской утопии обусловлен тем, что теперь и зельдвильцы хотят вести свои дела так, как это происходит в ближнем Цюрихе, переживающем под руководством Альфреда Эшера сенсационный расцвет. Там буквально из ничего возникали железные дороги и новые банки, на протяжении какого-то времени во множестве создавались акционерные общества, одно за другим. После 1872 года начались финансовые спекуляции (я упоминал о них выше) в Германии и Австрии, но также и в Швейцарии, которая в то время уже не была «островом». Деньги подешевели, курсы акций неудержимо взлетали вверх, многие акционерные общества основывались исключительно для торговли бумагами, реальных ценностей в запасе они не имели. Впервые широкие круги бюргерства осознали, что разбогатеть можно мгновенно, что для этого даже не надо брать в руки молоток или пилу. Бум продолжался до 9 мая 1873 года, когда произошел крах Венской биржи. Это случилось в пятницу, она получила название «черной пятницы» и стала первым событием такого рода в истории. (Та другая «черная пятница» 1929 года, которая сегодня является именем нарицательным и в действительности была четвергом, получила название от нее.) От Вены новая зараза перекинулась на Берлин, от Берлина — на Нью-Йорк. Финансовые рынки обрушились. На протяжении последующих двадцати лет Европа не могла выбраться из экономической депрессии.

Когда это случилось, Готфрид Келлер как раз писал новеллу о конце Зельдвилы, и он включил только что разразившийся кризис в свое повествование. Гордая семья предпринимателей с берегов Цюрихского озера, из которой происходит жена Юкундуса, жестоко пострадала от кризиса; в результате этого несчастья разрушается, среди прочего, и брак последнего зельдвильца с красавицей Жюстиной. Маленькое банкротство Юкундуса отражается в более крупном банкротстве, которое, со своей стороны, является одним из проявлений всемирного экономического кризиса.