Валерий Брюсов - Стихотворная техника Пушкина

Вторым средством музыкальности стиха является аллитерация. Стих только тогда музыкален, когда гласные и согласные слов приведены между собою в известную гармонию. Простейшей формой аллитерации (собственно аллитерацией) служит единоначатие: слова или слоги в словах начинаются с одного и того же звука. Развитием аллитерации служит вообще согласование всех звуков слов в гармонии. Понимая первенствующее значение аллитерации в музыке стиха, Пушкин, однако, заботился о том, чтобы она назойливо не выступала на первое место. Аллитерации у Пушкина большею частью скрыты, чувствуются в чтении, но почти незаметны без внимательного разбора. Он предпочитал аллитерации внутри слов, а не в начальных звуках, или аллитерации через слово, а не в словах, стоящих рядом.

Есть, конечно, у Пушкина и примеры резких аллитераций. Таковы, например, стихи: « М илой М ери моей », «Отуманен л унный л ик», «И до л го милой Мариулы», «И зе л еный вл ажный волос», «На пе чальные п оляны», « Ж ук жужжал » (звукоподражание) и т. п. Но гораздо более по-пушкински построены стихи: « В ойны кро вав ые заба в ы», «И лет ней т еп л ой ночи т ьма», « Птичка пи скнула во т ьме», « Лелеет, ми л ая, тебя», «Во лн ы, п лес кувшей в берег да ль ный». Еще более тонкую аллитерацию находим в таких, например, стихах: «Душна, как че р ная тю рьма», «Уз ор у надписи надг ро бной», «Терек играет в свирепом весельи», «Был в е че р. Н е бо м ер кло» и т. п. Можно сказать, что в пору расцвета техники Пушкина у него нет ни одного стиха, в котором не была бы применена аллитерация. При этом она не ограничивается одним стихом, но часто переходит в следующие, и иногда отзвук ее слышится в стихотворении через несколько строф [13].

С аллитерацией тесно связана звукопись (словесная инструментовка). Аллитерация является, собственно говоря, одним из ее средств: аллитерация сама по себе только придает стиху музыкальность; аллитерация как средство звукописи служит для высшей изобразительности поэзии. Наряду с другими приемами словесной инструментовки (главным образом с выбором соответственно окрашенных гласных и согласных), Пушкин только в ранних стихах применял аллитерацию ради нее самой. Уже со второго периода он начинает пользоваться ею как средством звукописи. В последние годы деятельности искусство изображать звуками достигает у Пушкина полного развития.

Полное изображение пушкинской звукописи опять потребовало бы многих десятков примеров, и опять здесь приходится ограничиться несколькими образцами.

Замечательное изображение морского шума дают заключительные стихи «К морю»:

Здесь особенно замечательны последние слова, дающие звуками всю иллюзию прибрежного шума вод: «говор волн». Не менее замечательно звуковое изображение начинающейся метели в «Бесах»:

Или изображение «Зимней дороги»:

В этой строфе и в следующих искусство пользоваться аллитерациями ради целей звукописи достигает совершенства. Едва ли не каждый звук, не каждая буква принята поэтом во внимание. Иного характера звукопись находим в стихах:

Здесь аллитерации очень тонки: ш аллитерируется с ч, ой (под ударением) с о и т. п.

Одним из лучших примеров пушкинской звукописи может служить стихотворение «Обвал». Первая строфа своими повторными рифмами на лы дает сразу впечатление суровости и мрачности описываемой картины. Стих: «И роп щет бор » приближается к звукоподражанию. Одни мужские рифмы стихотворения усиливают общее впечатление. Только 5-ый стих, изображающий «волнистую мглу», своими мягкими аллитерациями на л несколько смягчает его: «И б л ещут средь во л нистой мг л ы». Во второй строфе падение обвала передано накоплением согласных: «И с тяжким гро хотом упал». Короткие стихи «Загородил», «Остановил» своими пиррихиями дают впечатление мгновенности явления. Напротив, те же короткие стихи в третьей строфе, разделенные на две самостоятельных стопы, «Прошиб снега», «Свои брега», дают впечатление удали, свирепости Терека, широты разлива. Заключение четвертой строфы рисует звуками ту «пыль вод», которой Терек «орошал ледяный свод»: «И ш ум н ой пе н ой оро ш ал». Наконец, последняя строфа каждым своим стихом рисует разнообразнейшие картины. «И п уть по нем широкий шел» – аллитерациями на п и на ш и своими цезурами изображает самый путь. В стихе «И конь скакал и влекся вол» различием аллитераций на к и на в передана разница между быстрым скаканием коня и медленными движениями вола. Та же медлительность движений верблюда в следующем стихе передана также аллитерацией на в: «И с в оего в ерблюда в ел». Два последних стиха своей связностью, своими цезурами, выбором полногласного слова «Эол» и полурифмами: «небе с – жилец » дают впечатление небесного простора:

«Медный Всадник» – одна сплошная звукопись. Следовало бы выписать каждый стих повести, чтобы раскрыть богатство звуковых сочетаний и звуковой изобразительности, скрытой в ней. Не будем уже говорить о поразительном, по звукописи, изображении скачки Медного Всадника по потрясенной мостовой:

Но и помимо этого знаменитого места, каждый образ, каждая мысль, каждая картина повести находит свое полное выражение в самых звуках стиха. Мы встречаем здесь богатые аллитерации: « ст рогий, ст ройный вид», «прозрачный сумрак, блеск безлунный», «и блеск, и шум, и гов ор бало в », « ст ояли ст огны озерами» и т. п.; аллитерации более глубокие: «с р азбега стекла б ьют ко р мой», «как в етер, буйно завывая», «дождь капал, ветер выл уныло», « п лескал на п ристань; роп ща п ени», «а в сем коне какой огонь», «уздой железной» и т. д. Находим наряду с аллитерациями почти звукоподражания, как, например, « тв оей тв ер ды ни дым и гром » или эти изумительные строки: