Внутренний СССР - Разгерметизация

А это были не слухи, а определенное сообщение отдельного выпуска официозного органа.» — ист. 95, с. 240, 241.

Около 2 часов дня 30-го июля начальник Генерального штаба генерал Янушкевич по телефону обратился к С.Д.Сазонову с просьбой о встрече для личной беседы. В её ходе он уведомил С.Д.Сазонова о том, что германская мобилизация уже проводится и «подвинулась вперед гораздо дальше, чем это предполагалось, и что в виду той быстроты, с которой она, вообще, могла быть произведена (сноска в тексте: По выражению Мольтке германская армия находилась в состоянии постоянной мобилизации), Россия могла оказаться в положении величайшей опасности, если бы мы провели нашу собственную мобилизацию не единовременно, а разбили её на части. Генерал прибавил, что мы могли проиграть войну, ставшую уже неизбежной, раньше чем успели бы вынуть шашку из ножен.» — ист. 95, с. 242.

Далее С.Д.Сазонов приводит слова начальника генерального штаба Янушкевича о том, что военным «до сих пор не удалось получить от Его Величества разрешение издать указ об общей мобилизации и что им стоило величайших усилий добиться согласия Государя мобилизовать четыре военных округа против Австро-Венгрии, даже после объявления ею войны Сербии и бомбардировки Белграда, несмотря на то, что сам Государь заявил Кайзеру, что мобилизация у нас не ведет еще неизбежно к открытию военных действий.» При этом С.Д.Сазонов особо подчеркивает:

«Ту же разницу между мобилизацией и войной проводили у нас на всех ступенях военной администрации и это было хорошо известно всем иностранным военным представителям в Петрограде (курсив наш: — авт.).» — ист. 95, с. 243.

После этого С.Д.Сазонов по телефону испросил аудиенцию у царя и выехал в Петергоф. В начале четвертого часа по полудни 30 июля Сазонов начал свой доклад царю об обстановке и своей беседе с военными и к 16 часам его завершил. После обмена мнениями царь согласился на проведение всеобщей мобилизации:

«Вы правы. Нам ничего другого не остается делать, как ждать нападения. Передайте начальнику генерального штаба мое приказание о мобилизации [103].» — ист. 95, с. 249.

Дж.Бьюкенен также пишет об этой аудиенции более детально:

С.Д.Сазонова «застал царя глубоко взволнованным телеграммой, только что полученной от германского императора. Она гласила; “Моему посланнику дана инструкция обратить внимание вашего правительства на опасности и серьезные последствия мобилизации. Я говорил то же самое в последней телеграмме. Австрия мобилизовалась только против Сербии и только частично. Если Россия мобилизуется против Австро-Венгрии, роль посредника, которую вы так любезно на меня возложили, и которую я принял только по вашему желанию, делается сомнительной, если не совершенно невозможной. Вся тяжесть решения теперь лежит на ваших плечах. Вы несете ответственность за войну и мир.”» — ист. 96, с. 132.

С.Д.Сазонов не приводит текста этой телеграммы, но сообщает в связи с обсуждением её на этой аудиенции:

«Эта телеграмма не успела еще дойти до меня и я ознакомился с нею только в кабинете Государя. Я видел по выражению его лица, насколько он был оскорблен её тоном и содержанием. Одни угрозы и ни слова в ответ на предложение передачи австросербского спора в Гаагский трибунал. Это спасительное предложение, если бы не счастливая случайность, о которой я упомянул, осталось бы, посейчас никому неизвестно [104]. Дав мне время внимательно перечитать злополучную телеграмму, Государь сказал мне взволнованным голосом: “Он требует от меня невозможного. Он забыл или не хочет признать, что австрийская мобилизация была начата раньше русской и теперь требует прекращения нашей, не упоминая ни словом об австрийской. Вы знаете, что я уже раз задержал указ о мобилизации и затем согласился лишь на частичную. Если бы я теперь выразил согласие на требования Германии, мы стояли бы безоружными против мобилизованной Австро-Венгерской армии. Это безумие.» — ист. 95, с. 247.

В ответ была послана телеграмма следующего содержания:

«Я посылаю „имеется в виду в Берлин“ сегодня ночью Татищева [105]с инструкциями. Принимаемые теперь военные меры были решены пять дней тому назад для защиты против Австрии. Я надеюсь от всего сердца, что эти меры никоим образом не повлияют на ваше положение посредника, которое я ценю очень высоко. Необходимо сильное давление на Австрию, чтобы могло произойти соглашение.» — ист. 96, с. 133.

Как видно из ранее цитированных германских документов, именно это и не входило в планы кайзера Вильгельма II, но телеграмма интересна тем, что показывает насколько в Петербурге не понимали существа глобальной и европейской в целом системы отношений и взаимных притязаний государств.

Сразу же по завершении аудиенции С.Д.Сазонов из Петергофа позвонил Янушкевичу и сообщил повеление государя. Янушкевич ответил, что «у него сломался телефон». Смысл этой фразы в том, что он отдает приказ о всеобщей мобилизации, которая не может быть прервана до её завершения.

Известие об объявлении Россией всеобщей мобилизации, вызвало шок в Берлине, поскольку мобилизация приграничных к Германии военных округов была воспринята немцами, рассуждающими , как первый шаг России в начатии ею войны против Германии. В Берлине не могли представить себе всеобщей мобилизации без намерения привести войска в действие против сопредельных мобилизованным военным округам государств.

в Берлине, как сообщает С.Д.Сазонов, ранее чем поступили сведения об объявлении Россией всеобщей мобилизации, было объявлено (Kriegsgefahrzustand). Вряд ли в связи с этим, а в порядке обычного телеграфного обмена последовала телеграмма Николая II Вильгельму II:

«По техническим причинам я не могу остановить свои военные приготовления. Но до тех пор, пока переговоры с Австрией не прерваны, мои войска воздержатся от всякого выступления. Даю вам честное слово.» — ист. 96, с. 133.

Кайзер Вильгельм ответил:

«Я сделал всё, что мог, в своих усилиях сохранить мир. Не я буду нести ответственность за то ужасное несчастье, которое грозит теперь всему цивилизованному миру. От вас зависит отвратить его. Моя дружба к вам и к вашей стране, которую мой дед завещал мне на своем смертном одре, всегда для меня священна. Я был верен России, когда несчастье поразило её, особенно во время последней войны. В настоящий момент вы еще можете спасти европейский мир, остановив ваши военные приготовления.» — ист. 96, с. 133.

По существу это не ответ на разъяснения своей политики Николаем II, а ультиматум в форме намека, который, если не будет принят, то означает войну.

В полночь с 31 июля на 1 августа германский посол посетил С.Д.Сазонова. С.Д.Сазонов пишет:

«… германский посол вручил мне ультиматум, в котором Германия требовала от нас, в двенадцати часовой срок, демобилизации призванных против Австрии и Германии запасных чинов. Это требование, технически невыполнимое, к тому же носило характер акта грубого насилия, так как в замен роспуска наших войск, нам не обещали однородной меры со стороны наших противников. Австрия в ту пору уже завершила свою мобилизацию, а Германия приступила к ней в этот самый день объявлением у себя “положения опасности войны”, а, если верить главе временного Баварского правительства, Курту Эйснеру, вскоре затем убитому, — то и тремя днями раньше. Как будто этого всего было недостаточно, германский ультиматум предъявлял нам еще требования каких то объяснений по поводу принятых нами военных мер.