Внутренний СССР - Разгерметизация

В Берлине подозревали своих соседей в недоброжелательности по отношению к Германии, о чем С.Д.Сазонов пишет в следующих словах:

«Я знал, что германское правительство, несмотря на свою реальную силу, страдало, еще со времен князя Бисмарка, манией преследования и постоянно воображало себя предметом враждебных поползновений со стороны своих западных и восточных соседей. Поэтому я считал своим долгом, посредством совершенно искреннего обмена мыслей по текущим политическим вопросам, действовать, насколько это от меня зависело, успокоительно на это болезненное расположение духа [96].» — ист. 95, с. 75.

Не оправдывая политику национального угнетения германизмом славян в Австро-Венгрии и на Балканах, не оправдывая весь западно-европейский колониализм, всё же следует признать, что германский капитализм был обделен колониальными рынками именно соседями Германии, что рассматривалось в Берлине, как несправедливость; и в Берлине не были столь наивны, говоря об общеевропейском заговоре против Германии, как были наивны (или глобально масонски дисциплинированы?) подобные С.Д.Сазонову российские либералы-западники в Петербурге, в отношении истинных целей и средств политики хозяев великобританской дрессированной “акулы” империализма.

И приняв решение после Сараевского убийства по наведению своего порядка на Балканах, в Берлине и в Вене внимательно следили за Петербургом и Лондоном. С.Д.Сазонов цитирует письмо от 6 июля 1914 г. императора Франца-Иосифа своему германскому коллеге:

« “Стремления моего правительства должны быть направлены к изолированию и уменьшению Сербии” (…) “это [97] окажется только тогда возможным, когда Сербия, составляющая центр [98] , будет уничтожена, как политический фактор на Балканах”» — ист. 95, с. 186.

Потом С.Д.Сазонов сообщает о германской реакции на это письмо. Вильгельм II заявил Австро-Венгерскому послу Сегени (в передаче австрийского посла своему правительству):

«Если бы дело дошло даже до войны между Австро-Венгриею и Россиею, мы (т.е. австрийцы) могли бы быть уверены, что Германия, с обычной союзнической верностью, стала бы на нашу сторону. Россия, впрочем, в настоящем положении вещей еще далеко не готова к войне и хорошенько подумает, прежде чем обратиться к оружию (текст выделен нами: — авт.).» — ист. 95, с. 187.

О том, что в Петербурге запросто может сложиться такая ситуация, что хорошенько подумать просто некому, в Берлине и в Вене как-то не подумали. Далее С.Д.Сазонов приводит продолжение ответа германского кайзера в редакции австро-венгерского посла в Берлине:

«Если мы (австрийцы), на самом деле убедились в необходимости военных действий против Сербии, то он (император) пожалел бы, если бы мы оставили не использованною настоящую, нам столь благоприятную, минуту (выделено нами: — авт.) . Что касается Румынии, — относительно которой в Вене питали большие сомнения, — то император позаботится о том, чтобы король Карл и его советники вели себя как должно.» — ист. 95, с. 187.

На с. 189 С.Д.Сазонов приводит выдержку из другого австрийского документа:

«… германские руководящие круги и не менее их, сам император Вильгельм, просто хотелось бы почти сказать, — заставляют нас предпринять военное выступление против Сербии (выделено нами: — авт.) .»

А на с. 190 С.Д.Сазонов цитирует другое донесение в Вену уже упомянутого Сегени:

У Германии «имеются верные указания, что Англия не примет в настоящее время участия в войне, которая разразилась бы из-за Балканского вопроса, даже в том случае, если бы она привела к столкновению с Россией или даже с Францией. И не потому, что отношения Англии к Германии улучшились настолько, чтобы Германии более не приходилось опасаться враждебности Англии, но оттого, что Англия ныне совершенно не желает войны и вовсе не расположена вытаскивать каштаны из огня для Сербии или, в конечном результате, для России. Таким образом, из вышесказанного вытекает, что для нас (Австро-Венгрии) общее политическое положение в настоящую минуту, как нельзя более благоприятно.»

Это сообщение Австро-Венгерского посла в Берлине остается только сопоставить с приводившейся ранее цитатой из “Воспоминаний” С.Д.Сазонова о его призывах к Великобритании (сэру Эдуарду Грэю) в непосредственно предвоенный период сделать определенное заявление (подобно тому, как это было сделано Великобританией в Агадирском эпизоде) и ответном молчании туманного Альбиона в 1914 г. Хотя мы взяли обе цитаты из одной и той же книги, но для её автора — российского западника — между ними нет никакой связи, хотя так разнолико в Петербурге и в Берлине, Вене выражалась внешнеполитическая декларативная деятельность Великобритании.

Если бы Англия сделала такое определенное заявление о солидарности с Сербией и её союзниками, то Вильгельм II не полез бы сам таскать каштаны из огня для Англии, защищая в войне с Россией — от себя самого — колониальную империю Великобритании: но хозяевам лондонской политики необходимо было, чтобы этот “каштан” Вильгельм II вытащил сам без понуканий, по своему произволу.

Об этом в Берлине (как в прочем и в Петербурге) догадаться не могли, поскольку патологическая ненависть к славянам, которую Вильгельм всё же признал за собой, застила ясное видение происходящего. Зато «сэр Эдуард Грэй» предлагая совместно с Германией сделать Австро-Венгрии «представление о продлении сроков ультиматума» (ист. 95, с. 192), предъявленного ею Сербии, вряд ли не понимал, что тем самым подливает масла в огонь, хотя и говорит, что «этим путем он полагал, что может быть было бы возможным найти желанный выход из затруднения.» Но это предложение Вильгельм, войдя в раж, прокомментировал на сообщении посла: «Бесполезно», что и требовалось «сэра Эдуарда Грэя».

На с. 221 о вступлении Великобритании в войну С.Д.Сазонов пишет:

«… вряд ли возможно еще предполагать, что г-н Бетман-Гольвег предвидел вступление Англии в борьбу с Германиею, после обнародования донесения английского посла в Берлине, сэра Эдуарда Гошена, в котором он делает отчет, при каких обстоятельствах состоялось объявление войны Англиею Германии вслед за нарушением ею Бельгийского нейтралитета. Из этого, отныне знаменитого, донесения, видно с неоспоримой ясностью, что объявление войны Англиею было для германского канцлера страшной неожиданностью.»

А. фон Тирпиц в своих “Воспоминаниях” (ист. 100) проливает свет на причины этой «страшной неожиданности» для германского канцлера. Он пишет о событиях дня 29 июля (григорианского стиля) 1914 г. следующее:

«В этот день в Потсдам прибыл из Англии принц Генрих с посланием от короля Георга V, который сообщил, что Англия останется нейтральной в случае войны. Когда я выразил в этом сомнение, кайзер возразил: “Я имею слово короля и этого мне достаточно.”» (Ист. 100, с. 291).