Андрей Дикий - Евреи в России и в СССР

Кроме «сионистов-социалистов-интернационалистов», выпустивших свое «Воззвание к еврейской молодежи» в 1901 году (на русском языке. Издано в Лондоне), в котором четко и ясно выражена их конечная цель: «образование еврейского государства на социалистических основах»… «на территории Палестины и ее соседних стран: Кипра, Синаи»… «Без мракобесных раввинов и ханжеского культа еврейской религии»…; в русском еврействе было еще и много других оттенков сионизма, в зависимости от классовой принадлежности и степени образования русских сионистов. Были сионисты – крупные капиталисты; сионисты – мелкие и крупные буржуа; сионисты – либералы; сионисты – марксисты; сионисты – ортодоксальные евреи, для которых Талмуд был высший закон, а раввин – непререкаемый авторитет.

Одни из них открыто вступали в члены разных сионистических и просионистических организаций; другие – только им всячески содействовали и их поддерживали морально и материально.

Таких же, которые бы открыто выступали против идеи собрать всех сынов Израиля в «Обетованной Земле», к чему призывали сионисты – не было и их голос не был слышен.

Не было слышно и еврейских голосов, призывавших к ликвидации тех самоизоляционных настроений еврейства, которые вели к созданию «государства в государстве» и слиянию, полному и безоговорочному, с народом, среди которого, они живут и на языке которого получают свое образование.

Рассматривая еврейский вопрос в целом с точки зрения России, где жило большинство евреев, не желая сливаться с коренным населением и поддерживая в той или иной степени сионизм, нам не интересны отдельные нюансы сионистских и просионистских настроений. Интересно и важно установить другое: действительно ли они искренне хотели покинуть Россию и переселиться, в Палестину или же намеревались оставаться в России на положении государства в государстве, жить «по своим законам» своим замкнутым кругом, не допуская никого вмешиваться в свои, еврейские дела. Но в то же время принимать самое активное участие во всех делах русского народа наравне с коренным населением.

Вопрос этот, с предельной точностью и ясностью, начали осознавать многие общественные и политические деятели Дореволюционной России.

Особую остроту приобрел этот вопрос после того, как в конце прошлого столетия сионистское движение было организационно оформлено. В 1897 году, в Базеле (Швейцария) собрался, по инициативе Теодора Герцля, венского еврея, первый конгресс сионистов. Участники были из всех государств, в которых жили евреи, в том числе и из России. В то время евреи еще не имели общего языка, а на том языке, который теперь называется «иврит», смог произнести свою речь только один делегат (М. Каган из Гомеля). Остальные говорили то по-русски (делегаты из России), то по-немецки (делегаты из Австрии и Германии).

Идея сионизма, находившаяся в полном соответствии с религиозно-мистическим миропониманием и мироощущением всего еврейства, вызвала живейший отклик в русском еврействе, самом многочисленном в диаспоре.

Сионистская пропаганда зазвучала во всех местах, где была хоть самая маленькая еврейская община. Начались сборы в «Еврейский Колониальный Фонд» путем продажи соответствующих акций, стали завязываться постоянные и регулярные связи с сионистскими организациями и центром вне России.

Это не осталось незамеченным русским правительством, и в 1903 году Министерство Внутренних Дел предписало губернаторам, полицмейстерам и градоначальникам принять меры для борьбы с сионистским движением в русском еврействе.

По данным Гершона Света (нынешнего консула государства Израиль в Нью-Йорке) меры эти были следующие: запрещать собрания и съезды сионистов; препятствовать тому, чтобы в синагогах велась сионистская пропаганда; закрыть все организации сионистов в России; лишить возможности поездок за границу сионистских деятелей для участия в сионистских конгрессах и съездах; запретить продажу и распространение акций «Еврейского Колониального Фонда», а если у кого они будут обнаружены – они подлежат конфискации.

Предписание это вызвало тревогу Т. Герцля и он решил добиться аудиенции у всесильного тогда Плеве, министра Внутренних Дел, что ему и удалось осуществить в конце 1903 года.

В своих воспоминаниях Герцль рассказывает о своей поездке в Петербург, разговоре с Плеве и результатах этого разговора.

Плеве ответил Герцлю не сразу, а спустя некоторое время отдельным письмом, давши при этом Герцлю понять, что мысли и соображения, высказанные в письме были им доложены Императору Николаю II.

В письме Плеве к Герцлю говорится, что «поскольку сионизм имеет целью создать независимое государство в Палестине, и в этом случае сионизм приведет к эмиграции известного числа евреев – подданных России, постольку русское правительство могло бы отнестись к нему благожелательно.

Но с тех пор, как сионизм стал уклоняться от своей прямой цели и стал заниматься пропагандой еврейского национального единства в самой России – такого направления Правительство не может потерпеть, ибо оно приведет к тому, что в стране возникнут группы людей, чуждых и враждебных патриотическим чувствам, на коих основано каждое государство.

Если сионизм вернется к своей прежней программе – он сможет рассчитывать на моральную и материальную поддержку русского правительства, особенно с того дня, когда какие-нибудь из его практических мероприятий сократят численность еврейского населения России.

В этом случае Правительство готово поддержать перед Турцией стремления сионистов, облегчить их деятельность и даже выдавать субсидии эмиграционным обществам».

Во время своего пребывания в Петербурге Герцль добился и приема у Витте, известного не только как крупный самовник, но и как человек с большими связями в финансовом мире Европы, в котором евреи играли доминирующую роль.

Витте разочаровал Герцля. При обсуждении еврейского вопроса в России, Витте, по воспоминаниям Герцля, был груб и прямо сказал Герцлю, что Правительство и все русские патриоты не могут не считаться с тем фактом, что евреи, составляющие всего 5 % населения Империи, дают 50 % всех революционеров.

Герцль, сам пламенный сторонник переселения евреев в Палестину, уехал из России не совсем разочарованным. Все-таки кое-какие обещания от Плеве были получены, хотя и обусловлены невмешательством сионистов во внутренние дела России. А с тем, что Плеве был в значительной степени прав, трудно было не согласиться, хотя из соображений тактических Герцль никогда об этом не высказывался, а ограничился оглашением на 6-м сионистском съезде приведенного выше письма Плеве.