Генри Олди - ЛИТЕРАТУРНАЯ СТУДИЯ ОЛДИ И КОМПАНИЯ

Олди: Знаете, лет двадцать назад были мы в Ялте и попали в дегустационный зал. Там сидел роскошный толстяк-грузин, и увлекательно рассказывал о разных винах. Как появился сорт «Бастардо», как делается «Мускат белый Красного камня»… А среди посетителей сидели два подвыпивших товарища – в конце концов они спросили, как изготовляется «Солнце в бокале». А дегустатор удивился: «Мы же здесь о винах разговариваем!». Вот и нам не слишком интересно обсуждать, как делается «фанфик». Зачем выяснять, какими методами можно написать продолжение «Графа Монте-Кристо» – уже есть оригинальный «Граф Монте-Кристо», и баста. Мы рассматриваем вопросы самостоятельных художественных произведений. А как написать «фанфик», ориентируясь на то, что все читатели уже читали предыдущего Великого Гения, когда я на Великом, как вошь на медведе, паразитирую… Да ну его, надо ли это знать?!

Вот если бы вы спросили: «Как мне композиционно писать восьмой том моего личного сериала, где всем читателям уже все известно заранее?» – тогда да, как-то понятно… А «фанфики» – это зло. Вопрос: как писать «фанфик»? Ответ: никак.

Пишите свое.

– Какими методами вы пользуетесь, выстраивая событийный ряд? Дело в том, что с начала работы над произведением обычно знаешь, где будет завязка, где – кульминация; знаешь, что ты хочешь из этого вывести, и какая будет развязка. Однако ряд событий, каждое из которых должно либо усиливать конфликт, либо добавлять элемент интриги, либо ломать или раскрывать образ – вот для этого можно, наверное, заранее составить план романа. Я пыталась так делать – это убивает напрочь весь кайф от работы. У меня, во всяком случае: когда есть каркас, дальше работа превращается в простое кодирование.

Олди: У нас план книги, даже когда мы его, случалось, не записывали подробно, все равно в голове был в большей или меньшей степени. Строили мы его по фрагментам текста, по главам: что из событий происходит в этой главе, что происходит в той… Да, план в голове не настолько четок, как если он прописан на бумаге, но имелся он все равно.

Дело в том, что у соавторов технология работы не вполне такая, как у пишущих «соло». Мы сначала вдвоем очень долго проговариваем вслух весь текст, поэтому наш вариант не для всех применим. И, естественно, если вещь намечается большая по объему, мы тезисно записываем наши разговоры, чтобы не забыть. Но действительно, есть шанс, что при написании развернутого плана улетучится часть кайфа от работы и, более того, текст впоследствии станет схематичным. Взяли кусок схемы, слегка развили, воплотили – получилась развернутая схема. И мы на эти грабли тоже наступали – правда, к счастью, вовремя замечали и начинали искать решение проблемы.

Ведь дело не в том, что наличие плана – скверно. Дело в нашем неумении план составить и с планом работать.

Главное – четко понимать, что перед тобой даже не скелет, а только позвоночник от скелета, и больше ничего. А в итоге должен получиться целый человек. Здесь будет голова, а здесь – ноги. Но ни головы, ни ног еще нет, не говоря уже обо всем остальном; их надо сделать. Вот мы дошли до конкретного позвонка, теперь творим каркас ребер, формируется сердце, способное гнать кровь, выстраиваются легкие, способные качать воздух; появляются мышцы, жирок, кожа, складки-морщинки – это ж самый кайф работы! Не воплощать схему напрямую, а брать ее, как зародыш – зерно кристаллизации, и вокруг выращивать большой красивый кристалл.

Потом многочисленные кристаллы сцепляются в большую друзу – импровизация на ходу в рамках заданной темы. Как в джазе – на разные голоса, с разными инструментами, с разными подходцами и манерами… Вот, собственно, это и есть момент творчества; более того, тема-то вами же и задана, вами и усложняется.

План – это хорошо. Когда мы работаем, в тексте должно быть видимого невооруженным глазом плана 25-30 %. Все остальное обязано быть новое – эпизоды, события, поступки, краски, тона. План задает тональность, в которой вы играете, общий ритм – на три четверти или на шесть восьмых. Он задает изначальные диезы и бемоли, характеристики оркестра – камерный состав на четыре инструмента или симфонический на сто восемь. Но план не задает то, как именно вы, виртуоз, будете играть. План не диктует вам характер звукоизвлечения, настроение, акцентировку – ничего такого. Реализация плана – не переписывание его в развернутом виде в тетрадку. Все опытные архитекторы имеют сначала план здания, а потом его строят; все опытные режиссеры сначала пишут экспликацию будущего спектакля, а потом уже начинают его ставить.

Конечно, в первую очередь это относится к романам или большим повестям. Рассказы мы без зафиксированного плана писали. Но обсудить даже рассказ предварительно – это уж непременно.

– Вы пишете текст последовательно? – или все-таки сперва идет описание ключевых, более ярких эпизодов, а потом вокруг них…

Олди: Мы пишем последовательно. Иногда бывает, что чуть-чуть забежали вперед – ну, на полглавы. Сложился какой-то эпизод раньше времени, мы уже четко знаем, что он будет, допустим, через десять условных страниц – его прописали, а потом по сюжету добрались. Случается, но, во-первых, нечасто, а во-вторых, не очень далеко. Написав первую треть книги, мы финал никогда не станем писать, однозначно. Даже если мы его продумали досконально, он ярок, и мы знаем, чем роман закончится. До финала надо дойти – по эмоциональному настрою, по логике повествования, по изменению характеров… Самому надо измениться в должной мере.

Иначе получается рваная картина: набросал ярких пятен, а потом начинаешь прописывать связки. Выходит, ты создал уже все самое интересное, что у тебя стояло перед глазами, живое и трепетное – классное, эмоциональное, драйвовое или концептуальное… Теперь берешься сшивать, и в итоге получается, что связки – не пришей кобыле хвост, что они написаны левой задней ногой, лишь бы скорее добежать до знакомого классного эпизода.

– А если композиция романа придумана не последовательно, а с хитрыми отступлениями? Его тоже последовательно писать?

Олди: Мы бы писали так, как мы же будем потом его в готовом виде читать. Соавторам, наверное, в этом смысле проще – у нас случалось, когда мы брали по сюжетной линии каждый и работали, а потом линии так или иначе пересекались, переплетались, развивались «косичкой». Но все равно – от начала до конца. Каждая из этих линий: они писались параллельно, но внутри «самих себя» – последовательно.

– Лично мне кажется, что мои коллеги, и я, наверное, начинаем писать текст раньше, чем производим необходимую работу по постройке мира произведения. Условно говоря, не сделав предварительную работу, оказываемся в заложниках от того, куда текст случайно повернет.