Коллектив авторов - Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

Но вернемся к книгам, литературе, в частности русской и современной. Десятки, сотни, тысячи, десятки тысяч людей, литераторов разной степени одаренности долго-долго сидят по домам, имея много свободного времени и не меньше пространства на жестких дисках, в окошках соцсетей и блогов. И?.. И ничего – ноль! Нет, ну, строго говоря, не абсолютный ноль, кто-то что-то пишет, и со временем об этом узнают. Но нет всплеска, нет творческой аномалии. Ни Прозоизоляции, ни Поэзоизоляции нет и не предвидится. Среди прочего это лишнее подтверждение того, что Россия перестала быть литературоцентричной страной, а видоизменилась в страну, как бы это сказать, – картинкоцентричную.

Но раз так, то тянет посмотреть, протестировать на Covid что-то из недавнего в литературе. И тут, конечно, сразу же вспоминается пугающе узнаваемая, особенно что касается первых глав первой книги, дилогия Яны Вагнер «Вонгозеро» (2011) – «Живые люди» (2013). Тем более быстро вспоминается, что премьера первого сезона (теперь уж и непонятно, захотят ли снимать второй) качественного – и не без скандалов – телесериала по «Вонгозеру» вышла в конце 2019 года. Так что, по сути, художественная «Эпидемия» плавно перешла в реальную пандемию. Однако сравнение этой книги с жизнью, может быть, не так интересно. Потому что параллели для осмысления получаются слишком уж очевидные. И, пожалуй, самым сильным чувством, забивающим все остальные, оказывается радость, что в нашей реальности – лишь гомеопатические дозы того, что имеется в партитуре вагнерианской дилогии (будем надеяться, что так и останется).

Другая ситуация с прошумевшим романом Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него». Здесь есть более общее и отстраненное моделирование болезненной ситуации. А в условиях пандемии, санитарных дистанций и карантина роман читается несколько иначе, нежели ранее. Не говоря уж о том, что сейчас, на наших глазах, жизнь разворачивает сюжет ремейка – «Ивановы, Петровы, Сидоровы в Covid-19 и вокруг». Но Сальников, как кажется, человек упрямый и вряд ли захочет браться за то, что само в руки идет.

Ну и да – вот еще один случай, когда автор, похоже, высказался о происходящем настолько полно и объемно, что не обязательно ждать нового – можно перелистать, перечитать старое. Как там было во «Все, способные дышать дыхание» Линор Горалик: «У асона тридцать три фасона». Так вот вам тридцать четвертый фасон катастрофы – Covid-19, с инфицированием, смертями, карантином и пусть не обрушением городов, но – неизбежным падением экономики. Да! И поражает новая беда как раз органы дыхания. Так что «Все, способные дышать дыхание» звучит чрезвычайно актуально. Но теперь уж иначе – не меланхолично, а грустно, тревожно: не все способны дышать тогда и там, где и когда не хватает аппаратов ИВЛ… Горалик ставила эксперимент на том, насколько сильно растянется эмпатия (не порвется ли?), сдвигая границы человека и человечности в сторону всего живущего. Но мир, природа сподобились на более хитрый и при этом абсолютно реалистический сюжет. Проверьте растяжимость эмпатии в мире человеков, в условиях сжимающейся экономики, обнищания. И как, получится?..

Ну а мы пока продолжаем ждать творческого всплеска. Обжигающей повести о карантинной экзистенции «Выйди на плато…». Цикла стихов «Москва. Covid. Застенки». И романного цикла с перспективой на экранизацию «Пандемия. Иногда они возвращаются».

Еще пару слов о том, нужны ли мы современному читателю, кто он, где он, каков он. «Мы» в данном случае – современная поэзия.

Так вышло, что по старой дружбе я поехала погостить в село Тамбовской области. В нем один фонарь в центре и один дом с унитазом внутри дома. Водопровод и газ есть, канализации нет, театр со статусом народного – есть, круглосуточной аптеки – нет, библиотека есть, пожарной станции нет, три магазина есть, службы такси нет. Ближайшая цивилизация – средние и высшие учебные заведения, музеи, уличный Wi-Fi – город Мичуринск в пятидесяти километрах. Автобусное сообщение два раза в сутки. Я рассказываю для того, чтобы вы представили себе это место в общих чертах.

По старой дружбе теперешние учительницы русского и английского языков и литературы просили меня что-нибудь почитать девятому классу (он один). Я, не подумав, согласилась, класс сняли с химии и с контрольной по математике, и отступать было некуда. Что мне им читать? Зачем им меня слушать и находиться в диалоге со мной? Что я могу такого сказать им? Что он Гекубе? Ничего. Что может сказать им современная поэзия? Неизвестно.

Руководствуясь исключительно собственным вкусом и представлениями о прекрасном, я выбрала несколько авторов. Выбирая стихотворения, я думала «не поймут, но хоть послушают» и «ой, а вот это должно понравиться». Не угадала.

В результате я читала десять стихотворений. Мы обсуждали каждое, я пыталась раскрыть слушателям замысел автора таким, как я его себе представляю, и обнаружить механизмы движения стиха, просила класс оценить произведение по десятибалльной шкале и по мере сил аргументировать оценку.

Разумеется, эксперимент не может претендовать быть статистически значимым, и на нем не стоит основывать грандиозные выводы. Однако я хотела бы поделиться им как небезынтересным частным случаем.

Олег Чухонцев, «А березова кукушечка зимой не куковат…» – оценено в пять баллов с комментарием: длинно, звучит как молитва, скучно, местами туманно.

Алексей Цветков, «Советы юношеству» – оценено в девять баллов с полным согласием аудитории с мыслью автора.

Алексей Цветков, «Когда-нибудь я вспомню все что знал…» – оценено в семь баллов с комментарием: это слишком сложно, наверное, это хорошее стихотворение, но мы не понимаем его.

Алексей Цветков, «Кони» – оценено в десять баллов с вопросом аудитории, можно ли все же поставить одиннадцать из десяти.

Дмитрий Строцев, «Мне снится, что я авиатор…» – встречено бурным хохотом аудитории и хоровым чтением двух финальных строф, оценено в десять баллов.

Дмитрий Строцев, «Говорил утконос сонокту лировог…» – неожиданный прием, использованный автором, встречен тепло, оценено в семь-восемь баллов.

Люба Колесник, «Реки текут именами моих бывших…» – оценено в десять баллов с комментарием: это отлично, реально.

Люба Колесник, «На вокзале – булка и котлета…» – оценено в пять баллов без комментариев.

Дмитрий Воденников, «Единственное стихотворение 2005 года» – оценено в девять баллов без комментариев.

Алина Пожарская, «Аня пишет в ночи преподу биологии…» – оценено в десять баллов с вопросами о дате написания и искренней радостью от близости темы.