Михаил Габович - Памятник и праздник: этнография Дня Победы

В послевоенной памяти венского общества он сохранился в связи с двумя громкими преступлениями — загадочным убийством на сексуальной почве и несостоявшейся попыткой террористического акта[42]. Утром 15 апреля 1958 года в кустарнике за колоннадой было найдено тело 21-летней Илоны Фабер, которая накануне вечером возвращалась из кинотеатра на Шварценбергплац. Девушка была изнасилована и задушена. Убийство получило огромный общественный резонанс, не в последнюю очередь благодаря только что появившемуся телевидению; обсуждалась даже возможность возвращения смертной казни за сексуальные преступления. Подозреваемый был арестован и предстал перед судом, но был оправдан за недостатком улик. В августе 1962 года на пьедестале с задней стороны статуи солдата, на высоте четырех-пяти метров была найдена спортивная сумка, содержащая взрывное устройство. Хотя целью теракта был советский мемориал, улики указывали на связь организаторов с итальянской леворадикальной сценой и обострением ситуации вокруг проблемы автономии Южного Тироля. Как бы то ни было, в обеих случаях советский мемориал не был непосредственно вовлечен в разыгрывающуюся драму, а служил скорее в качестве театральных подмостков.

Возвращение советского военного мемориала в австрийский политический дискурс можно было наблюдать только после 1989 года. Частичная реполитизация мемориала произошла под влиянием падения коммунистических режимов в странах Восточной Европы, одним из проявлений которого была «зачистка символического ландшафта», т. е. демонтаж и перенос памятников, связанных с коммунистическим прошлым. События в Восточной Европе, особенно в соседних Венгрии, Польше, Чехословакии и Восточной Германии, сенсибилизировали австрийскую публику в этом отношении, а распад СССР, с которым «нейтральную» Австрию в годы Холодной войны связывали особые отношения, перечеркнул геополитическую функцию мемориала. Впервые за несколько десятилетий вопрос о его демонтаже серьезно обсуждался в австрийской прессе. За демонтаж памятника выступали прежде всего некоторые политики праворадикальной Партий свободы Австрии, которые воспроизводили в австрийском контексте столь популярный в Восточной Европе дискурс «советской оккупации». Так, лидер партии Йорг Хайдер заявил в одном из своих выступлений в 1995 году:

«В 1945 году повод для радости был не у многих… Освобождение от Гитлера еще не означало для нас свободы. Это была свобода советов, свобода изнасилований, свобода сталиных… Это не было нашей свободой»[43].

С этой точки зрения освобождение Австрии Красной армией в мае 1945 является мифом, возведенным в ранг государственной идеологии, а советский военный мемориал напоминает о десяти годах советской оккупации. Впрочем, такая политическая инструментализация — с опозданием на несколько десятилетий — травмы советской оккупации вызывает сопротивление большей части австрийской публики, усматривающей в этом релятивизацию преступлений национал-социализма и возрождение дискурса «нации-жертвы», отказывающейся от ответственности за свое прошлое.

Если рассматривать советский военный мемориал как символ Холодной войны, в которой Австрия оказалась на стороне победителей — либерального Запада, венский «бронзовый солдат» предстает скорее архитектурно-историческим курьезом. Когда-то символ геополитического триумфа Сталина, сегодня он скорее напоминает о поражении СССРв Холодной войне и о распаде супердержавы, контролировавшей половину Европы. Маттиас Маршик в своем эссе, включенном в сборник о советском мемориале, пишет:

«Сегодня мы описываем его на языке победителей: мы представляем себя Австрией, освободившейся от — реальных и сконструированных — угроз коммунизма так же, как веками ранее она успешно противостояла “турецкой угрозе”»[44].

Впрочем, мемориал все же обладает неким остаточным символическим потенциалом, связанным с воображаемой антизападной, антикапиталистической альтернативой. В последнее десятилетие он иногда служит местом акций антиглобалистов, анархистов и других левых и левокадикальных групп. Для этого он достаточно маргинален, и в то же время расположен в центре города.

«Если бы даже не существовало запрета на собрания на Хельденплац, площадь наверняка оказалась бы слишком большой для таких митингов. Российский памятник же расположен за пределами гегемониальных политических репрезентаций основных партий»[45].

Например, в декабре 2010 года здесь состоялась демонстрация в поддержку Ассанжа и «Викиликс»[46].

В юбилейном 2005 году (60 лет Второй республики, 50 лет государственного договора, 10 лет членства в ЕС) советский военный мемориал и прилегающая к нему площадь стали площадкой для разнообразных информационно-художественных инсталляций и артистических проектов. Например, Австрийский киноархив организовал на Шварценбергплац и Хельденплац показ документальных кадров новейшей австрийской истории, солдаты, одетые в форму союзников, на американском военном джипе размечали белой краской границы зон оккупации, были организованы ознакомительные пешие прогулки по историческим местам.

Среди последних художественных акций, связанных с советским мемориалом на Шварценбергплац, заслуживает упоминания проект чешской группы «Поде Бал», cвязанный с переносом на Шварценбергплац «Памятника страданиям 6-й армии».

В 1996 году Австрия инициировала памятник 6 армии Вермахта недалеко от того города, который она пыталась захватить — Сталинграда (ныне — Волгограда). Монумент в форме двадцатиметрового шипа из ржавого железа сперва собирались построить в центре Волгограда. В результате протестов российских ветеранов войны и жителей Волгограда договорились поставить его в двадцати километрах от города, где он теперь и находится. Группа «Поде Бал» предложила вернуть памятник в место его происхождения — центр Вены. Был разработан градостроительный проект, включающий архитектурные планы и визуализацию нового расположения памятника на Шварценбергплац. Проект был представлен в Доме художника в рамках коллективной выставки «Нейтральная полоса». Об инициативе также сообщили через сайт фиктивной девелоперской компании, посетителям которого предоставлялась возможность голосовать за или против возвращения памятника. «Поде Бал» провела видео-интервью с инициаторами волгоградского памятника — Хельмутом Цильком (бывшим мэром Вены), Вильгельмом Хольцбауером (архитектором и автором стального шипа) и Йозефом Шантлем (генеральным секретарем Черного креста). В венском Доме художника был организован «круглый стол», модерируемый Яном Табором, автором выставки «Искусство и диктатуры». Петр Мотычка, один из членов «Поде Бал», объяснил: «Место очень хорошо подходит под наши намерения. Близость советского памятника создает визуальную платформу для диалога о недавней австрийской истории»[47].