Саймон Кричли - О чем мы думаем, когда думаем о футболе

Возможно, потому, что я сам когда-то играл на позиции защитника, я всегда находил странную красоту, наблюдая, как одна команда полностью аннулирует все старания другой. Назвать подобный матч безрезультатным – значит не уметь наслаждаться диалектическими радостями отрицания и тонкостями итальянского катеначчо , или так называемого засова, когда тактика команды полностью акцентируется на оборонительных действиях.

Можно вспомнить особый пространственный интеллект легендарного трио «ББК» – игроков «Ювентуса» Барцальи, Бонуччи и Кьеллини, позволивший создать лучшую защиту в современном мире футбола. Итальянская традиция оборонительного футбола хорошо известна – ее основу заложили еще такие игроки, как Барези и Мальдини, которые всю свою карьеру провели в «Милане» во времена футбольной гегемонии этого клуба. Безусловно, красота командной игры базируется на прочной, последовательной защите, которая зиждется на глубоком взаимопонимании между игроками, раскрывающемся в полной степени лишь спустя годы совместных тренировок.

Проблемный во многих отношениях Джозеф Блох, бывший голкипер и главный герой книги Питера Хандке «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым», говорит: «Хорошая игра проходит очень тихо» [10] Peter Handke . The Goalie’s Anxiety at the Penalty Kick. N.Y.: Farrar, Strauss and Giroux, 1972. . Ритм футбола – это не стаккато бейсбола или, скорее, стрельбы по тарелочкам, это больше легато с его плавным, непрерывным и неуловимым течением времени. Футбол – это также и об изменениях ощущения времени. Это изменения в интенсивности переживания, когда в какой-то момент время становится чем-то податливым, пластичным и эластичным.

Подобное происходит и с пространством. Футбол – это интерпретация пространства.

Немецкий нападающий Томас Мюллер, блистательный образец «ложной девятки», чья главная тактическая роль заключается в том, чтобы затаиться в штрафной площади соперника, получил прозвище Der Raumdeuter – пространственный интерпретатор, или даже исследователь пространства. Иными словами, пространство игры в футбол – это игра пространства.

Томас Мюллер – «исследователь пространства» для Германии. Contrast/Ralf Pollack/ullstein bild via Getty Images

Именно на этом моменте заостряет внимание Стивен Коннор в своей замечательной книге «Философия спорта» (A Philosophy of Sport), используя в ней метод, который он сам называет «культурной феноменологией», что очень близко по духу к тому, что я пытаюсь здесь выразить, за исключением того, что Коннор делает это для любого вида спорта, а не только применительно к футболу [11] Steven Connor . A Philosophy of Sport. London: Reaktion, 2011. . Коннор заимствует замечания Мерло-Понти из его работы «Структура поведения» (La Structure du comportement) о разметке футбольного поля, чтобы показать: поле игры никогда не бывает простым объектом. Скорее, пространство игры допускает игру пространства, которая включает в себя, как пишет Мерло-Понти, «телесные интенции игроков, в то время как их намерения пронизаны и ориентированы пространством, в котором они должны быть введены в действие» [12] Maurice Merleau-Ponty . The Structure of Behavior. Pittsburgh: Duquesne University Press, 1965. .

Разметка футбольного поля предусматривает определенный, детерминированный способ действия и «отправные точки и ориентиры этого действия, как если бы игрок не знал о нем». Маркирующие поле линии – это эффективные направления силы, создающие среду, которая и формирует действия игроков. Тем не менее нельзя сказать, что сознание игроков обитает в этой среде как украшение на полке или пакет молока в холодильнике. Скорее, сознание – не что иное, как эта игра, эта диалектика между средой и действием. Пространство игры, как и время, податливое, гибкое и пластичное.

Футбол иногда ассоциируется с пьесой Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо», где ничего не происходит дважды. Если я смотрю матч с участием «Ливерпуля» или, что еще хуже, у сборной Англии затруднения в большом турнире, тогда игра может стать беспокойным девяностоминутным сном, цепким и бесконечным кошмаром, от которого пытаешься пробудиться, но не можешь. Это ужасно. Но футбол может быть и чем-то еще, чем-то совершенно иным. Туссен предполагает со всей своей бельгийской непосредственностью, что, пожалуй, самая точная аналогия с подобной интенсивностью переживания в футболе – это половой акт. Как говорят философы, это эмпирический вопрос, ответ на который читателям лучше найти самим.

Итак, мы наблюдаем за игрой в ожидании момента моментов, находясь целиком во власти настоящего, с будущим открытым и неопределенным. В эту минуту прошлого нет, и оно постоянно продолжает стираться, как память золотой рыбки. Прошлое матча довольно быстро забывается и иногда с трудом вспоминается. Этот факт легко объясняет разницу между просмотром игры в прямом эфире и в записи. Хотя, безусловно, нарезка основных моментов может доставить массу удовольствия болельщикам (если только их команда не выглядела жалко), тренерам (очень важно для работы) и экспертам (не столь важно, но полезно).

По мнению Туссена, идущему вразрез с точкой зрения феноменологии Гуссерля, можно реактивировать процесс забывания футбола и предотвратить выпадение его в осадок быстро забытого прошлого. К месту и ко времени процитированное произведение изящной словесности способно освежить переживание футбола, «ухватить его движение, ласкать его краски, гладить его чары, восхвалять его волшебство». Туссен называет поэтику футбола апотропеической магией , которая может отразить зло полного забвения и неудачи.

Возможно, потребность в магии объясняет и то, почему футбол – такой суеверный вид спорта, а футболисты и их фанаты так преданы столь многим эксцентричным странностям. В моем случае это волшебная вера в то, что если я не буду смотреть игру «Ливерпуля», то они непременно проиграют. Они почему-то нуждаются во мне, сосредоточенно и с волнением наблюдающим за ними из Бруклина. Великий португальский футболист Эйсебио на время игры всегда клал в бутсу счастливую монету. Шведский игрок Нильс Лидхольм, играя за «Милан», постоянно советовался с личным магом по имени Марио Магги. Румынский бомбардир Адриан Муту всякий раз набивал в носки листья базилика. Криштиану Роналду помещает бутсы под бюст своего отца в день игры. Во время ЧМ-1998 капитан сборной Франции Лоран Блан перед матчем на удачу целовал лысину голкипера Фабьена Бартеза. Не столь широко известен и тот факт, что перед каждым матчем французская команда слушала песню «I Will Survive». Только представьте себе эту странную картину: галльская раздевалка, крепкие, рослые парни, среди которых Лилиан Тюрам, Марсель Десайи и сам Зизу, божественный голос Глории Гейнор – и тут внезапно кто-то начинает ей вторить, а пару секунд спустя уже нестройный хор поет слова: «Мне было страшно, что я пропаду» [13] Подробнее о предматчевых ритуалах и о многом другом читайте в превосходной, очень подробной и смешной книге Paul Simpson, Uli Hesse. Who Invented the Stepover? London: Profile, 2013. .