Яков Миркин - Правила неосторожного обращения с государством

Валерий Софронов написал по моей просьбе удивительный текст, который я с его разрешения, с благодарностью (и небольшими правками) публикую. Он пишет:

«До сих пор наблюдается ментальная связь с крепостным правом. В конце 1990-х годов беседовал на эту тему с одним орловским краеведом. У них на севере области в крепостных было 60 % крестьян, на юге всего 40 %. И эта разница в устройстве собственной жизни наблюдалась в деревнях спустя сто сорок лет.

Примерно десять лет назад мой четвероюродный брат пригласил меня в юбилейную поездку в село Дросково Орловской области. В этом селе в конце XIX века родилась его бабушка (художник начала XX века Антонина Софронова; о ней есть статья в Википедии, много картин — в сети Интернет). Его прадед там работал земским врачом. В этом селе стараниями местных энтузиастов, Орловского музея изобразительных искусств и краеведа А. Полынкина создан музей, посвященный А. Софроновой и ее отцу — земскому врачу Ф. Софронову.

Меня приятно поразило это село. Практически все дома этого села были оснащены удобствами, ухоженные палисадники около домов, низенькие аккуратные заборы только слегка обозначали границы личных участков. Удобства и иные „радости“ городской жизни, как правило, были пристроены к дому своими руками, самостоятельно.

Около десяти вечера мы вместе с братом прошлись по селу. На улице мы встретили трех сельскохозяйственных рабочих, возвращавшихся с вечерней смены. Уставшие, в рабочей одежде, но абсолютно трезвые. На деревенских улицах стояла первозданная тишина. Ни пьяных выкриков, ни праздношатающейся молодежи.

Для меня, в советское время много раз бывавшего в самых разных русских деревнях, это показалось удивительным. Маленький штрих. Я удержался от того, чтобы бросить окурок сигареты на землю. В последний момент что-то остановило. Абсолютная чистота на деревенской улице… Вечерняя прогулка по орловскому селу напомнила мне такие же прогулки в прибалтийских деревнях.

Именно об этом я рассказал на следующий день местному краеведу.

Тогда же я провел маленькое „исследование“ цен на сельские дома на расстоянии четырехсот километров от Москвы (по данным на сайтах недвижимости). На юге Рязанской, Тамбовской или Владимирской областей за те же деньги предлагалась ничем не оборудованная изба, без воды, удобств, инфраструктуры и газа».

Если бы в России отмена крепостного права произошла на восемьдесят лет раньше, как в Чехии, или на сорок лет раньше, как в Прибалтике, мы были бы сегодня другой страной.

Но нас бы в ней не было.

Мы бы не родились.

См.: Смехач, 1927, № 36. С. 3. Рис. Н. Радлова

Один из крупнейших промышленников России Василий Кокорев записал в 1887 году в знаменитой книге «Экономические провалы»:

«Течение народной жизни не может быть направлено на путь спокойствия и благоденствия никакими иными мерами, кроме полного и верного согласования экономических законоположений с нуждами и потребностями народа. Согласование это можно считать достигнутым только <���…> если новые законоположения <���…> доставят каждой усадьбе и каждой крестьянской избе, в особенности в 15 северных губерниях, возможность иметь сытный обед от плодородия своей земли и от мяса своего собственного скота. Всё то, что не идет прямо к этой простой цели, идет против удовлетворения насущных потребностей русской жизни» [417].

Вот и всё. Простое правило — каждое решение властей должно быть подчинено целям народного благосостояния. Каждой человеческой жизни.

Когда же? В какие времена?

Не химера ли? И случится ли?

История неслужения народу и служения самому себе, хозяйской руке, мамоне, тоннам, мегаваттам, силе — кажется бесконечной.

Эта история выкрикивается тысячами идиотов, она протаптывается по головам.

Служение народу, семьям — это другая экономическая политика. Другое чувство рисков в стране. Уверенность в дружеской, пусть даже твердой руке государства. В том, что оно руководствуется во всём — внутри и снаружи — твоей выгодой, именно по ней взвешивая свои решения.

Служить не государству, не личности, а народу, личностям в народе.

Российским семьям.

И только через них — государству.

Так бывает?

Кто-нибудь есть?

А уже был? Ау?

См.: Сатирикон, 1913, № 13. С. 2. Рис. А. Радакова

Может ли быть любовь в политике государства?

Благожелательность — да, кнуты и пряники — конечно, рациональность — ну как без нее?

Но — чтобы любовь, миссия как центр политики?

Послушаем Людвига Эрхарда, творца экономического чуда в Германии.

«В моей должности я вынужден выполнять <���…> специфическое задание. Это задание сводится к тому, что необходимо заставить народное хозяйство выявить столько энергии и показать столько достижений в производительности, чтобы люди могли жить без нужды и забот, чтобы они получили возможность приобретать имущество и становиться благодаря этому независимыми, чтобы они имели возможность в большей степени раскрыть свое человеческое достоинство. Именно тогда они не будут зависеть от милости других, а также и от милости государства» [418](«Благосостояние для всех»).

Личная цель этого крупнейшего политика — бытие «без нужды и забот», семейное имущество, независимость каждого, человеческое достоинство!

И ему это удалось.

А что оставил нам в наследство Ли Куан Ю, автор нового Сингапура?

«Моей главной заботой было обеспечение каждому гражданину его доли в богатстве страны и места в ее будущем» [419](Сингапурская история).

А что еще — для каждого? «Мы решили перераспределять общественное богатство не через субсидирование потребления, а через накопление собственности» [420].

Это и есть любовь к собственному трудолюбивому народу, как не раз называл его Ли Куан Ю. Он вспоминал, что еще в 1970-х годах в Сингапуре боялись пользоваться лифтами.

Сегодня это развитая, высшего класса страна.

Он это сделал.

Дэн Сяопин?

Вот крик его души: «Нужно прежде всего избавиться от бедности и отсталости»! Он мечтал о том, чтобы к 2050 г. ВВП на душу населения в Китае был 4 тыс. долл. США (Избранные статьи и речи, 26 апреля 1987 г.).

Эта мечта уже сбылась. В 2018 г. ВВП на душу населения в Китае был 9,6 тыс. долл. (в России — около 11 тыс. долл.), по паритету покупательной способности — 16 тыс. долл. (2018 г., МВФ). Эта страна с населением около 1,4 млрд чел. постепенно догоняет нас по состоятельности и уже опередила по продолжительности жизни (больше 76 лет в Китае, около 73 лет в России).