Александр Годлевский - Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

«Эскульпация, т.е. признание невменяемости инакомыслящих, в той или иной форме выражающих свое несогласие с отдельными моментами внутренней и внешней политики советского правительства, проводится целенаправленно. Для этого используются, в основном, два психиатрических диагноза: вялотекущая форма шизофрении и паранойяльное развитие личности. Остальные диагнозы почти не выставляют, т.е. в них инакомыслие не вписывается даже теоретически (к вашему счастью, иначе пришлось бы знакомиться с психиатрией в более полном объеме). (...) Под вялотекущей имеют в виду шизофрению, где все проявления болезни выражены в степени «едва», «мало». А таких явных симптомов, как наличие галлюцинаций, нет вообще» ( http://antology.igrunov.ru/authors/bukovsky/psychiatr.html).

Напомню, что советская психиатрия в 1983 г. была вынуждена выйти из Всемирной психиатрической ассоциации (ВПА), дабы избежать позорного исключения за использование психиатрии в политических целях. И прежде всего, за использование для таких целей диагноза «вялотекущая шизофрения», который при желании можно поставить кому угодно и за что угодно. В 1989 г. советскую психиатрию вновь приняли в ВПА с условием, что больше не будет ни «политпсихиатрии», ни «вялотекучки». И к моменту возвращения советских в ВПА практически все стоявшие в СССР на учете с таким диагнозом были с учета сняты. В том числе и бывший армейский офицер Ильин, который в январе 1969 г., совершив вооруженное нападение на кремлевский эскорт, пытался убить Брежнева (знаменитое «деяние у Боровицких ворот»). Он был освобожден из Казанской спецпсихбольницы для психохроников («вечная койка») со снятием «вялотекущего» диагноза.

Т.е. использование вялотекущей шизофрении и тогда у очень многих во всем мире вызывало резко негативную реакцию, а сейчас это является прямым и грубейшим нарушением российских законов, поскольку такой диагноз «в соответствие с общепризнанными международными стандартами» ну уж никак не привести.

Еще в статье «Мы, право и Запад» я писал о возможности обжалования действий ГБ в суд в соответствии со ст. 6 Федерального закона «О Федеральной службе безопасности» от 3 апреля 1995 г. N 40-ФЗ. Поскольку это тоже было не всем понятно, в порядке какого именно судопроизводства – уголовного или гражданского – такое обжалование возможно, то заодно разъясню и это. Пленум Верховного Суда РФ в пункте 4 постановления от 10.02.2009 г. N 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса РФ» разъяснил, что судам следует иметь в виду, что по смыслу части 3 статьи 5 Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» в порядке статьи 125 УПК РФ могут быть также обжалованы решения и действия должностных лиц, органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность по выявлению, пресечению преступлений, а также проверке поступивших заявлений и иных сообщений о совершенном или готовящемся преступлении в порядке выполнения поручения следователя, руководителя следственного органа и органа дознания.

Если я до сих пор числюсь в дурдоме с «вялотекучкой», то это значит, что власти считают меня опасным совершить какие-то преступления против основ конституционного строя. Вот пусть власть в лице ГБ это и объясняла бы в суде. А если я ни для кого не опасен, то пусть объясняли бы в суде, почему тогда до сих пор числюсь на учете с таким сомнительным диагнозом – вопреки всем официально действующим законам и международно-правовым обязательствам РФ как правопреемника СССР.

Особо важно здесь то, что суды должны рассматривать такие жалобы именно в порядке ст. 125 УПК РФ, который четко определен, а не в каком-либо другом непонятном порядке. А то у нас суды частенько про жалобы в порядке уголовного судопроизводства утверждают, что они подлежат рассмотрению в гражданских судах – и наоборот. Сейчас такая неопределенность устранена разъяснением, данным в постановлении Пленума Верховного Суда РФ.

Раз уж развитие моей истории совпадает с другими яркими событиями в нашей общественно-политической жизни, то по ходу дела не грех будет прокомментировать и эти события. 06.05.2012 г. объявленный оппозицией «Марш миллионов» закончился столкновением с ОМОНом и вызвал в СМИ большой резонанс. Что там конкретно произошло, и кто во всем виноват, точно не могут разобраться до сих пор. Оппозиция обвиняет во всем Кремль, Кремль обвиняет оппозицию в провокациях. Но широко распространено мнение, что там у обеих сторон «рыльце в пушку».

Если наши демократы решили действовать методом провокаций, то такой метод у них может быть рассчитан только на Запад – у нас им рассчитывать не на что. У широких народных слоев демократы пользуются такой «популярностью», что больше всего на свете боятся, что существующая у нас до сих пор советская власть и вправду рухнет, и им за все придется конкретно отвечать перед народом. Все последствия реализации на практике демократической утопии народные массы постоянно испытывают на собственной шкуре в виде полного правового беспредела всяких начальников, в первую очередь – ментов, следаков, прокуроров и судей. А особенно многие очень хорошо помнят пик властного беспредела против народа 90-х годов. Хотя нынешние их драки с ментами особого осуждения у народа не вызывают.

С октября 17-го существующий у нас политический режим по своей правовой сути все тот же советский – основанный на беззаконии, как его ни называй. Только после «победы демократии» в августе 91-го власть стала основываться на полном правовом беспределе и Большой Лжи, выдающей этот беспредел власти против народа за торжество демократии. И силовую основу такой власти могут составлять только органы и войска МВД. Слишком уж велика у нас пропасть между демократической утопией в теории – и ее реализацией на практике. В журнале «Континент» N 93 (июль – сентябрь 1997 г.) я писал, что идея демократии для нас является такой же утопией, как идея коммунизма для всего мира. Из демократической утопии ничего другого у нас получиться не могло, как и из коммунистической. Возможны только разные вариации одного и того же советского режима – сталинский, брежневский, ельцинский, путинский. Только по сравнению с коммунистическими временами демократические беззаконие, ложь и лицемерие у нас выглядят очень подло. И у народа эта «дерьмократия» вызывает такую ненависть, какую не вызывал и коммунистический режим, и ненависть эту можно подавить только ментовским беспределом.

А все потуги реформировать МВД – всего лишь разные вариации на одну тему. Без правового беспредела МВД вся эта система власти сразу рухнет. Потому МВД реформированию не подлежит, как и вся система государственной власти, основанная на беспределе ментов против граждан. Если их реформировать так, чтобы не было властного беспредела против народа, то это возможно только с одновременным крахом всей властной системы. По этой же причине провозглашенная когда-то в начале «нулевых» политика Путина на установление «диктатуры Закона» – т.е. на установление юридических гарантий прав граждан – закончилась полным крахом и ничем иным закончиться не могла в принципе. Его непримиримые противники-супердемократы вопрос о наличии или отсутствии таких гарантий для граждан поднимать очень не любят как раз из-за пика правового беспредела властей во время их «торжества демократии» в 90-е.