Дмитрий Абрамов - Сокровища музея Андрея Рублёва

Послесловием к 4-й и 5-й главам этой работы опять же может служить фрагмент из повести Н.С. Лескова «Запечатл е нный ангел», где рассказано о том, как умелый изограф Севастьян, призванный старообрядцами, «распечатывает» наиболее дорогую для общины икону ангельского чина:

«…а изограф …требует себе скорее лохмот старой пояркой шляпы.

Это начиналась самая трудная акция распечатл е ния.

Подали изографу шляпу, а он её сейчас перервал пополам на колене и, покрыв ею запечатленную икону, кричит:

– Давай калёный утюг!

В печи, по его приказу, лежал в жару раскалён тяжёлый портняжий утюг.

Михайлица зацепила его и подаёт на ухвате, а Севастьян обернул ручку тряпкою, поплевал на утюг, да как дёрнет им по шляпному обрывку!…От разу с этого войлока смрад повалил, а изограф ещё раз, да ещё им трёт и враз охватывает. Рука у него просто как молонья летает, и дым от поярка уже столбом валит, а Севастьян, знай печёт: одной рукой поярочек помалу поворачивает, а другою – утюгом действует, и всё от разу неспешнее, да сильнее налегает, и вдруг отбросил и утюг и поярок и поднял к свету икону, а печати как не бывало: крепкая строгановская олифа выдержала, и сургуч весь свёлся, только чуть как будто красноогненная роса осталась на лике, но зато светлобожественный лик весь виден…

Тут кто молится, кто плачет, кто руки изографу лезет целовать…»

Время сдвинуло с «мёртвой точки» отношение общества к истории церковного искусства и в целом к истории Русской церкви. «Период забвения» и гонений великого иконописного наследия средневековой Руси и России уходил в прошлое. Из-под спуда: с загаженных птицами, запылённых чердаков, из мрачных подвалов, грязных сараев, складов, сырых казематов были выведены на свет Божий и освобождены тысячи и десятки тысяч «бывших», «репрессированных» в 1920–1930-е годы, «чёрных досок», «атрибутов мракобесия», «предметов церковного культа». Отныне после своего «освобождения из заточения», « распечатленные и распечатанные ангелы и святые» получили статус законных персонажей произведений древнерусской живописи. Но это стало только началом советского «поклонения» иконам. Поклонения, как неким чудесным идолам древности и Средневековья, носителям утраченного древнего духа величия и царствования. «Иконопочитание» же было еще далеко впереди. Но первоочередная роль, начало этого великого дела принадлежало директору и специалистам музея имени Андрея Рублёва.

Тогда впервые советские люди – «трудящиеся» свободно заговорили о ценностях иконописного искусства, и с удивлением узнали, что на чёрных рынках, на аукционах «свободного мира» эти памятники (их русское наследие) продаются и покупаются за баснословные деньги. Подавляющая часть советской общественности, за исключением очень малой части старых специалистов и учёных с дореволюционным опытом и стажем работы, вдруг к удивлению своему узрела, «от какого наследства она отказывалась», и каким великим наследием она обладает.

В упомянутой повести Н.С. Лескова небольшая старообрядческая община смогла «распечатлеть» и «спасти» лишь одну драгоценную икону «ангельского чина». И этот сюжет стал главным в одной из самых редких мистических и лирических повестей указанного автора. Представим ситуацию, когда хороший художник слова, равный по рангу Н.С. Лескову, имел бы материал о создании музея икон имени Андрея Рублёва. Тогда какое художественное произведение могло бы родиться под его пером? Видится, что о подвиге малой когорты подвижников и ревнителей – специалистов МиАР, спасших сотни и тысячи шедевров русской иконописи в 1950–1960-е годы, можно было бы написать художественно-исторический роман-эпопею.

Со второй половины 1960-х годов новые сотрудники музея всё чаще переключались и на работу, связанную с научной экспертизой памятников и научно-исследовательскими работами теоретического характера, результаты которых выдавались в виде научных аннотаций. Материалы музейного архива позволяют выявить лишь самые ранние поступления памятников иконописи в собрание МиАР, поскольку данные материалы и по настоящий день являются рабочей документацией и «профессиональной тайной» музея. Однако материалы архива и поступлений основного фонда, хранящиеся в музее, представляют для исследователя довольно объемный материал по сверке сведений о поступавших памятниках с материалами о памятниках, отобранных на хранение. Но это тема особого, специального исследования. Настоящая работа призвана осветить лишь наиболее общие вопросы комплектования музейного собрания икон и других коллекций.

Материалы поступлений основного фонда дают возможность судить о комплектовании собрания музея лишь с конца 1954 года. Анализ этих документов позволяет утверждать, что иконописное собрание МиАР можно хронологически и стилистически разделить на четыре основные части. Наиболее древней частью собрания стали немногочисленные иконы XIII – начала XVI веков , увидевшие свет в период монгольского ига и в период образования централизованного Великорусского государства под руководством Москвы. Основная часть памятников этой категории поступила в МиАР во второй половине 1950-х – начале 1960-х годов Одной из древнейших икон собрания является поясной образ Спасителя ростовско-ярославской школы, написанный явно под влиянием греческих мастеров ещё в первой половине XIII века. Уже в конце 1954 года коллекцию музея пополнили «оглавный» образ «Святителя Николая Чудотворца» XV века и «Богоматери Владимирской» начала XVI века из Владимирского краеведческого музея. Наиболее ценным и крупным поступлением в МиАР среди памятников данной категории стали иконы, отобранные в Дмитровском музее и переданные в МиАР в ноябре 1959 года. Икона «Козьмы и Домиана» (XV в.); поясной образ Иоанна Предтечи (XV в.); иконы «Иоанна Богослова» с сорока четырьмя клеймами (XV в.) и Богоматери Смоленской (XV в.); два образа «Спаса в силах» (конца XV – начала XVI веков.); образ «Успения Богоматери» (начала XVI в.) пополнили тогда же собрание музея. В 1960 году из музея Самары в МиАР была передана икона «Святителя Николая, побивающего беса» – конца XV – начала XVI века; из Твери – икона «Николы Зарайского» с клеймами, икона «Праздников» – XV века [65] МиАР, книга поступлений основного фонда № 1. Л. 61, 71, 72, 76. . К этой категории памятников относятся и редкие иконы тверской школы – образ святого апостола Павла из Деисусного чина конца XV века, образ Преображения Господня на горе Фавор начала XVI века и другие.

Менее древнюю, вторую , но не менее важную часть собрания МиАР составили иконы XVI – начала XVII веков. В массе своей они поступили из областных провинциальных музеев, но частично были приобретены в экспедициях или выкуплены у граждан. К таковым относится группа памятников, приобретенных экспедицией в Ярославской области в 1959 году под руководством Н.А. Дёминой, среди которых наиболее ценными оказались образы «Спаса в Силах», «Спаса на престоле» и четырех евангелистов. Группа памятников XVI века поступила в МиАР из Александровского и Самарского музеев также в I960 году. Тогда же из коллекции Н.В. Саблиной для музея был приобретен образ «Николы Можайского» письма XVI века. В первой половине 1960-х годов количество памятников эпохи XVI – начала XVII веков достигло примерно ста экземпляров. Одной из редчайших по своей иконографии в этой части собрания является икона «Сошествие во ад» первой половины XVI века, сюжет которой является наследием и воспроизведением древнейших апокрифических евангельских текстов эпохи раннего христианства.