Николай Модестов - Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы

Первую судимость он получил в восемнадцать лет. Где-то добыл милицейскую форму и прямо на дороге штрафовал водителей под видом гаишника. Потом начались более серьезные «игры». Трофимов устраивал классические «разгоны» — под видом сотрудника КГБ обирал посетителей элитных столичных гостиниц.

Уже тогда он нашел для себя универсальную лазейку. Получил справку в психоневрологическом диспансере, которая впоследствии неоднократно помогала ему в сложных ситуациях. Как рассказал следователь по особо важным делам Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы Владимир Гивель, медицинское освидетельствование не выявило у Трофимова никаких серьезных нарушений психики. Он отлично осознает фактический характер своих действий, может правильно их оценить и не нуждается в применении принудительных мер медицинского характера. Его обоснованно сняли с учета в ПНД еще в 1993 году. И, если не считать душевным недугом пренебрежение человеческой жизнью, общепринятыми в обществе нормами поведения, то он здоров как бык.

Даже спиртным, в отличие от своего окружения, он не злоупотреблял. Водке предпочитал коньяк, выпивал рюмку-другую, не больше. Речь у него правильная и грамотная. По словам Владимира Гивеля, подобных подследственных в его практике до сих пор не было.

— У меня не руки, а мозги «в крови», — похвалялся главарь банды в разговоре со следователем.

Васильев жил в соседнем подъезде, и Трофимов знал его как облупленного. Двадцатипятилетний парень был инвалидом с детства, состоял на учете в ПНД. Окружающие характеризовали его как наивного и легко поддающегося внушению. К этому следует добавить, что он периодически впадал в запои.

Из материалов уголовного дела:

«В состоянии алкогольного опьянения Васильев вел себя неадекватно, мог запросто потратить на выпивку всю зарплату. Среди приятелей он имел прозвище Стеклянный из-за того, что его мысли легко «читались» окружающими, Он был слишком простым, обвести его вокруг пальца, обмануть не составляло никакого труда».

Васильев жил в двухкомнатной квартире. Для Трофимова это был лакомый, желанный кусок. Можно сказать, деньги сами плыли ему в руки…

В свои планы матерый уголовник посвятил верную подругу Романову. У них был общий ребенок и, самое главное, общие интересы. Если Трофимов работал четыре дня, то его жена вообще никогда не работала. Она прекрасно устраивалась за счет других. Брак с Трофимовым Романова зарегистрировала в то время, когда тот сидел в следственном изоляторе — в 1994 году. Пока Трофимов отбывал очередной срок, Романова сожительствовала с их общим знакомым Золотовым и жила за его счет, нисколько этого не стесняясь. А Васильева, семья которого ее опекала, «бедная мать-одиночка» брала с собой в качестве носильщика сумок, когда ездила на зону с передачами.

Вторым доверенным лицом главарь сделал соседа по дому Акимова, получившего кличку Малыш. Трофимов нанял его водителем, благо Малыш получил в подарок от деда-академика «жигули». Двадцатилетний Акимов сразу попал под влияние «старшего товарища». К тому же он плотно сидел на игле, и деньги, которые время от времени «от щедрот» подкидывал ему Патрон, уходили на очередные дозы героина.

— Ничего, я научу тебя жить! — фамильярно похлопывая по плечу парня, говорил Трофимов. И тот ловил каждое слово «учителя».

С конца января 2004 года, практически через месяц после условно-досрочного освобождения Патрона, они начали обработку будущей жертвы. Приглашали Васильева домой, напаивали до бесчувствия и бубнили: продай, продай… Собственно, особых усилий и прикладывать было не нужно. Васильев был как пластилин, из него можно было лепить что угодно… Трофимов его «зомбировал»: оформляй доверенность на Акимова, а о дальнейшем не заботься. Все будет чики-чики. Получишь деньги, а потом пойдешь в суд и заявишь о своем психическом заболевании. Сделку купли-продажи признают недействительной, квартиру вернут, зато денежки останутся при тебе! Так сейчас все делают…

Шефу подпевали его подручные. Романова наполняла очередную рюмку и подзуживала:

— Не будь дураком, Юра тебе по-дружески помогает. Заживешь как человек.

В том же духе действовал Акимов. При этом каждый из них понимал: как только Васильев поставит подпись под документами, его судьба будет решена.

Но неожиданно казавшийся таким успешным план едва не рухнул. Выяснилось, что, кроме Васильева, квартира на правах общей собственности в равных долях принадлежит и его сводной сестре, Колыхаловой. Возможно, кто-то в такой ситуации и приуныл бы, но только не Трофимов. Сестру «созревшего» Васильева он поручает своей супруге. И та начинает разыгрывать новую партию.

Из материалов уголовного дела:

«Романова неоднократно приглашала Колыхалову домой. Зная про ее неприязненные отношения к брату, душегубы внушали Колыхаловой, что Васильев задумал ее обмануть. Они «доверительно» сообщали, что тот собирается продать свою долю квартиры. И единственным выходом из положения является продажа и ее доли».

Задача облегчалась тем, что Акимов и Колыхалова имели общую слабость — употребляли наркотики. У них даже сложились близкие отношения. К тому же Трофимов врал Акимову, что не собирается убивать Колыхалову. Он якобы хочет купить ей дом или небольшую квартиру. Скорее всего, слабохарактерный Акимов догадывался, что это ложь. Но изменить что-либо, воспротивиться происходящему у него недоставало сил.

Уже в феврале бумаги на Акимова были оформлены. Сначала Васильев, а затем и Колыхалова написали доверенности. Дело было за малым…

Читая материалы этого дела, постоянно ловишь себя на мысли: неужели смысл происходящего был непонятен окружающим? Да что там окружающим! Тут особенно удивляться нечему. Порой мы даже не знаем имен соседей по лестничной клетке, хотя большую часть жизни проводим в нескольких метрах друг от друга. Но, скажите откровенно, разве нотариус, оформлявший доверенность на Акимова для ведения дел Васильева, не догадывался, что за сделку он регистрирует?

А риелторы, которые выписывают людей из Москвы к черту на куличики? Разве они, с их профессиональным чутьем, умением просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед, не видели, что происходит? Что фактически они выписывают людям «подорожную» на тот свет? А главы администрации, у которых вся деревня состоит из мертвых душ в прямом, а не в переносном смысле?

Показания свидетеля — главы сельской администрации деревни Степаново Галичского района Костромской области Е. Смирновой:

«В 1999 году она познакомилась с Вишкиной, которая фактически проживала в селе Степаново. Та предложила оказывать помощь в регистрации граждан из московского региона. С 1999 года Смирнова регистрировала в деревне Степаново по два человека в месяц. Нередко бывали случаи, когда граждан регистрировали без их присутствия. Так, в 2004 году в Степанове были зарегистрированы Васильев, Золотова и Золотов. Ни до этого, ни позже Смирнова этих граждан не видела».