Евгений Додолев - Красная дюжина. Крах СССР: они были против

— Но ведь вы могли и по телефону поговорить с Михаилом Сергеевичем, потребовать восстановить связь.

— На тот момент я продолжал работать в связке с другими. Те, кто летел в Форос, не знали, что их ожидает: возможно, даже смерть. Разве я позволил бы себе за их спиной вступить в переговоры с президентом, разве это было бы этично? Подобное ниже моего достоинства. Лишь когда я узнал, что Горбачев отказался принять прилетевших к нему гэкачепистов, что их все равно ждет арест, только тогда я подписал указ, объявивший все решения ГКЧП незаконными. Было это 21 августа во второй половине дня.

— После вы сидели и ждали ареста?

— Я понимал, что это неизбежно. Не поверите, в ночь на 22 августа я впервые за много суток нормально отдохнул. Все разговоры о том, что меня брали пьяным, что я в штанину попасть ногой не мог, — чушь! Меня ведь лично Степанков арестовывал, поэтому я потребовал, чтобы он весь этот бред опроверг. С видимой неохотой господин генпрокурор вынужден был это сделать.

— Но вы же не станете утверждать, что ведете трезвый образ жизни? Не спрашиваю, употребляете ли вы, вопрос в том, не злоупотребляете ли?

— Я, конечно, не трезвенник, но и не алкоголик. По праздникам, само собой, позволяю себе. Ну, иногда еще поводы бывают. Однако ведь и вы, журналисты, не самые святые, верно?

Я алкоголь воспринимаю нормально. Причем мой организм был всегда таков, что я мог уложить всех товарищей, а сам остаться при памяти. Поэтому глупо говорить, что Янаев заявился пьяным на заседание ГКЧП. У меня после пары рюмок лишь лицо краснеет — и все, но тут уж ничего не поделаешь.

Я, безусловно, не такой трезвенник, как Борис Ельцин, но любой мой знакомый, если, конечно, это не тварь какая-нибудь, подтвердит, что Янаев — нормальный мужик. Я об этом и с трибуны съезда, когда меня вице-президентом выбирали, сказать хотел, но меня неправильно поняли. Ваши братья журналисты как. вцепились, так до сих пор отмыться не могу.

— Но на той первой пресс-конференции руки у вас дрожали от мандража или с похмелья?

— Мы же все люди, все человеки. Я перед этим ночь пропсиховал, ибо понимал, что делаю, во что ввязываюсь. Естественно, мандраж прошибал. Я ведь сжигал себя в любом случае. Президентом даже при победе ГКЧП я не стал бы, это мною было оговорено сразу. Максимум — исполняющий обязанности сроком до недели.

— Калиф на час по имени Янаев?

— Абсолютно, абсолютно! Можно сказать еще — камикадзе. Наверное, я мог бы отсидеться, как некоторые другие, но не стал. Я все делал сознательно, руководствуясь пониманием долга государственного деятеля. Так что на ту пресс-конференцию я шел, как на голгофу. Плюс к нервному напрягу еще и простуда, у меня температура была под 39, я платок от носа не отнимал.

— А с кем вы по-мужски разобраться предполагаете, против кого в «Матросской тишине» бицепсы качали? В предыдущем интервью вы так и не ответили на этот мой вопрос.

— Но это же шутка. Не стану же я драться.

Я психологически крепко закален. За все время в СИЗО мною не написано ни одной просьбы о медицинском освидетельствовании, о послаблении режима, не отправлено ни одного письма — ни хамского, ни слезного — ни Горбачеву, ни Ельцину. Если уж за решеткой не сломался…

Конечно, можно вести речь о предательстве многих. Люди, которым доверял, верил, в трудную минуту дали слабину. Наверное, часть испугалась, часть что-то недопоняла. Надо ведь было разобраться, что мы не руководствовались логикой путча. У нас и в мыслях, скажем, не было отстранять Горбачева от власти. Мы ему просто предложили: не хочешь делать грязную работу — отдохни недельку, не мешай.

Но Горбачев — тут все понятно. Были и такие, кто постоянно играл на два фронта.

Поэтому и морду я бить никому не хочу. Слишком многим бы пришлось физиономию попортить.

— И все-таки с кого бы вы предпочли начать?

— С некоторых военачальников, которые сверкают большими звездами на погонах. Фамилии? Шапошников и Грачев. Пока достаточно этих двоих.

— Почему-то думал, что первым непременно окажется Горбачев.

— Нет, об него я Даже руки марать не стану. Противно».

В начале сентября 2010 года Янаев выпустил книгу «ГКЧП против Горбачева. Последний бой за СССР». В том же месяце слег с тяжелым заболеванием легких и был госпитализирован в Центральную клиническую больницу. Врачи поставили диагноз: рак. Им не удалось спасти жизнь главы ГКЧП, и 24 сентября 2010 года экс-вице умер.

В последние годы занимал должность заведующего кафедрой отечественной истории и международных отношений Российской международной академии туризма.

В начале 1992 года на кагэбэшного бунтаря Калугина обвалилась новая деза. По телевидению обмолвились о том, что Олег Данилович возглавил якобы некое перспективное СП. Сообщение продублировали в газетах. И уже нет отбоя от бывших сослуживцев, оставшихся без работы: просят, умоляют пристроить их в (несуществующую!) калугинскую фирму. Давний друг (подводник с Дальнего Востока) так и вовсе без звонка нагрянул в гости к Калугиным: «Хочу сотрудничать с новым СП!» Неужели опять провокация? Или просто журналистская оплошность?

— А вам лично доводилось работать в этом направлении? Я имею в виду дезинформацию.

— Я рекомендую взять слушания в Конгрессе США о советской дезинформации. Соединенные Штаты тоже занимались дезинформацией, это естественно. У меня есть книга, которую я в свое время писал как диссертацию, там приводится несколько примеров. Она не опубликована, поскольку засекречена. Я ее закончил еще в 1984 году.

Из интервью 1991 года:«Я учился в институте иностранных языков, потом два года провел в разведшколе. Оттуда меня направили в США на факультет журналистики Колумбийского университета. А чтобы биография была подходящей — выдали диплом филфака ЛГУ. Так я стал «гражданским лицом». Потом я снова приехал в Штаты в качестве корреспондента Московского радио в Нью-Йорке. В течение четырех лет приходилось вести репортажи из страны. А иначе и быть не могло — лопнула бы «крыша».

Из досье газеты «Новый Взгляд»:«Позднее, работая скромным пресс-атташе советского посольства в Вашингтоне, разведчик Калугин имел размашистую возможность (на средства нашего дальнобойного ведомства) давать более шикарные приемы, нежели сам посол. С тех заокеанских пор Олег Данилович очень хорошо разбирается во французских сухих винах (про калифорнийские сорта как-то, давая «Взгляду» интервью, заметил: «Впрочем, лоза там все равно французская»). Знает, как выяснилось, генерал толк и в еде. Любит рыбу. Предпочитает лососевые сорта. И форель. Причем сам — опытный рыбак. И умелый охотник, кстати. Между прочим, «кстати» — его любимое словечко. И — кстати же! — именно в Америке родилась одна из его дочерей. Их у него с Людмилой Викторовной двое. Светлана и Юлия (старшая Юлия родилась в 1963 году в Нью-Йорке, но в свидетельстве о рождении указана Москва, как водится в семьях чекистов). У каждой — по сыну. Старшего из внуков (11 лет) назвали в честь деда. Мальчик очень хорошо и нестандартно рисует. В школе немногие знают, что он внук того самого Калугина. Всему свое время. Зятья у Олега Даниловича, как он сам говорит, разные. Когда генерал нехотя рассказывал про них в своем ТВ-интервью и сказал мне, что, мол, муж одной из дочерей — токарь, то я подумал, что про второго вдруг проронит: «Пекарь». Нет, однако я ошибся. Другой, как оказалось, офицер милиции».