Евгений Додолев - Красная дюжина. Крах СССР: они были против

— Нов обращении к советскому народу ГКЧП обещал накормить народ. Каким образом?

— В обращении сказано, как надо действовать, чтобы накормить людей. Мы манны небесной не обещали. Зачем? Мы же реалисты, понимали, что сначала необходимо навести порядок, а потом говорить о еде, питье и так далее.

— Вы вынуждаете меня повторяться. Ну а Ельцин, неужели вы хоть на секунду могли подумать, что он позволит оставить себя не у дел?

— А что Ельцин — Иисус? Это он сам придумал, что его сместить может только Господь Бог. Если человек, наделенный такой властью, таким доверием народа, постоянно нарушает Конституцию, что же — смотреть на это? Нет, его надо было привлекать к ответу.

— Я правильно понял: все шло к тому, что вы изолировали бы Ельцина? По крайней мере попытались бы это сделать?

— Мы — это кто? Если бы Президент Союза вел себя так, как того требовала его должность, он давно должен был бы поставить вопрос о смещении очень многих руководителей. Вспомните, как выдрыгивалась и выламывалась Прибалтика и все ей сходило с рук. А ведь существовал Закон о порядке выхода из СССР. Кто его выполнял?

— Но коль уж вы взялись за наведение порядка в стране, то почему действовали так бездарно, что через три дня пришлось капитулировать?

— Всему виной наш комплекс порядочности. Когда началась вся эта игра вокруг Белого дома, когда мы почувствовали, что может случиться непоправимое и прольется большая кровь, стало ясно: надо остановиться. Каких бы идиотов и монстров ни пытались сегодня из нас изобразить, но мы никогда не пошли бы на то, чтобы допустить кровопролитие.

— То есть вы хотите сказать, что как бы сознательно принесли себя в жертву?

— Поверьте, скажи кто-нибудь мне: тебя мы расстреляем, но завтра стране будет лучше, я сразу бы согласился.

— О роли КПСС пока не было сказано ни слова, а надо бы. Припоминаете нашу первую встречу и то, как вы легко «порешали вопрос» с Валей-премьером?

— Вы подводите под тот факт политическую базу, усматриваете вмешательство партии в государственные дела, на самом же деле все было намного проще. Все решилось на уровне человеческих отношений, моих личных контактов с Павловым. Я, например, знаю секретарей ЦК, которые с Валентином Сергеевичем никогда не контактировали.

— Олег Семенович, не о том ведь разговор. Вы тогда сделали хорошее дело, но вы же не частную просьбу выполняли, деньги-то были взяты из государственной казны, к которой партия, по идее, никаким боком…

— Не усложняйте. Просто Павлов прислушался к моим аргументам и внял им. Это еще не повод усматривать здесь партийный диктат.

— Продолжим политдиспут. Владимир Ивашко, замещавший Горбачева на посту генсека, рассказывал мне, что считает своей величайшей заслугой то, что не дал собрать 20 августа пленум ЦК и выразить поддержку ГКЧП. Этим, мол, партия в дальнейшем была спасена от запрещения. Вас же Владимир Антонович обвиняет в том, что вы настаивали на более решительных действиях и даже в знак протеста против мягкотелости Политбюро заявили 20 августа о выходе из его состава.

— Дело не только в поддержке ГКЧП. Я требовал, чтобы ЦК занял принципиальную позицию. Боитесь солидаризоваться с комитетом — просто дайте оценку положению в стране, помогите коммунистам определиться. Нет, мнутся! Что я сегодня могу сказать об Ивашко и всей остальной компании? Предатели и трусы. Других слов для них нет. Будь эти люди чуть решительнее, они давно должны были бы снять Горбачева с поста генсека, тогда, глядишь, и ситуация стала бы развиваться по-другому.

Что же касается Горбачева, то в свете его последних заявлений я вообще все чаще задумываюсь, как он взлетел так высоко, с чьей помощью.

— Опять на заокеанские козни намекаете?

— Какие намеки? Я убежден, что это хорошо спланированная и проведенная операция. Уверен, у экс-президента давнишние контакты с тамошними структурами. Все эти встречи один на один, на кораблях и за кораблями — это не случайно. Горбачев продавал нас, страну оптом и в розницу. Такой факт. Владимир Крючков рассказывал мне о том, как докладывал Горбачеву о связях Александра Яковлева с американцами. Информация осталась без внимания. Почему?

Секретарем ЦК меня избрали только летом 90-го года, поэтому времени, чтобы хорошо разобраться в этом человеке, у меня, по сути, не было. И тем не менее уже в ноябре 90-го на Политбюро я говорил о том, что страна идет к катастрофе, что спасти ее могут только чрезвычайные меры, и предложил Горбачеву вести себя более решительно. На словах экс-президент со мной согласился, но действий не последовало. 2 марта 91-го в «Правде» я писал, что надо определяться с выбором. Конечно, я видел виляния Горбачева, но о том, что кто-то его ведет, старался не думать, очень уж страшной и абсурдной казалась эта мысль. Я представить себе не мог, что человек способен пасть до того, чтобы по чужой указке разваливать родную страну.

— Знаете, вытирать ноги об Горбачева сегодня несложно. Можно сказать, он всадник, выбитый из седла.

— Я и о Ельцине могу то же самое сказать. Разве опубликованная в газете «День» стенограмма его разговора с Бушем не свидетельство того, как российский президент втаптывает свою державу в грязь на радость заокеанским хозяевам? Я вообще считаю, что Горбачев и Ельцин — две стороны одной медали.

— Олег Семенович, но это ведь легче всего: объяснить бездарность собственной политики чьими-то кознями.

— Этих бездарностей они нам и подсовывают. Как это удается, сам не пойму. Знаю одно: если мы сейчас с вами выйдем на улицу и будем у всех прохожих без разбору спрашивать, голосовал ли он за Ельцина в июне 91-го, никто не признается. Однако же кто-то выбрал его президентом, может, мы просто недостойны другого лидера?

Будь моя воля, я вообще добивался бы того, чтобы у нас не было никакого президентского правления, чтобы высшим органом стал Президиум Верховного Совета.

— Я всеми силами старался избежать вопросов о Форосе, но, видно, не получится. Все-таки та встреча многое предопределила, и истину знают пятеро — Горбачев и ваша четверка. Вы тогда предлагали Михаилу Сергеевичу лететь с вами в Москву?

— Нет. Мы рассказали ему о положении в стране, сказали, что с введением чрезвычайного положения нельзя дальше тянуть. Он согласился, но настаивал, чтобы решение о ЧП «благословил» Верховный Совет.

— Горбачев действительно поначалу крыл вас нехорошими словами?

— Когда он обнаружил, что связь отключена, занервничал, но потом шел нормальный разговор. Здоровались и прощались за руку…

— А зачем все-таки вы связь отключали?