Николай Лузан - Военная контрразведка: Тайная война

На следующие сутки в Малаховке, на конспиративной даче, заработала радиостанция. В то время, когда арестованный Гальфе давал на Лубянке показания следователям, в руководстве Смерша не стали испытывать терпение его начальников и решили «порадовать». Приближался день рождения фюрера, и успех «11, еппелина» мог оказаться весьма кстати.

В своей радиограмме «Иосиф» коротко сообщал:

«Друг прибыл на станцию в 12.20. Инструмент в исправном состоянии. Благодарим за подарки. Передали их Л. Он охотно принял, но настаивает на паспорте».

«Леонов» торговался, что нисколько не смутило Курека. Старая, как сам мир, истина — деньги правят всем — подтвердилась лишний раз. Ради них он решился пойти против Сталина, всесильного НКВД и теперь пытался набить себе цену. Это уже были нюансы, «Иосиф» достиг главного — добился согласия «Леонова» на сотрудничество. Закрепление вербовки и получение от него разведывательной информации, как говорится, было уже делом техники.

Курек ликовал. За девять месяцев с начала операции обстоятельства не раз складывались таким образом, что ставили на грань провала не только вербовку «Леонова», но и само существование группы «Иосиф». К весне 44-го упоминание о ней и ее будущем агенте в Кремле вызывало на лицах начальников других отделов в кабинетах на Потсдамерштрассе, 29, кривые ухмылки.

Кальтенбруннер, похоже, тоже потерял интерес к операции. И только один штурмбанфюрер Вальтер Курек продолжал упорно верить в ее успех. И, наконец, он, успех, ошеломительный и невероятный, пришел. За все годы службы в разведке ему еще не приходилось слышать о такой удачной и перспективной вербовке агента. И какого агента?!

В «Цеппелине» и абвере бывших бойцов и командиров Красной армии насчитывалось тысячи. Они шпионили, убивали, взрывали, но все это напоминало комариные укусы слону. Красная армия громила одну за другой лучшие дивизии вермахта и неумолимо приближалась к границам рейха. Ее военные тайны, хранившиеся в сейфах советских маршалов, по-прежнему оставались недосягаемыми для суперагентов абвера, которыми накануне войны не уставал похваляться Канарис.

В руках «Цеппелина», а точнее, его, штурмбанфюрера Вальтера Курека, появилось грозное оружие «невидимого фронта» — высокопоставленный информатор стратегических тайн. «Леонов» должен был стать тем самым волшебным ключом, с помощью которого германская разведка сумеет открыть дверцу к сокровенным секретам верхушки большевиков.

Телефонный звонок прямой связи с Кальтенбруннером опустил Курека с небес на землю: шеф немедленно вызывал к себе. Он поднялся в кабинет, бросил быстрый взгляд на лошадиное, изуродованное шрамами лицо Кальтенбруннер и догадался, что доклад о вербовке «Леонова» прошел до рейхсфюрера Гиммлера. Сухой и немногословный в общении, Кальтенбруннер на этот раз не скрывал эмоций, его не смутили некоторое мелочи в докладе «Иосифа». Тот сообщал:

«В» и «Г» привезли часть вещей. Тюк с рацией не найден. Выехали искать вторично. Вербовка «Л» может вызвать трудности, т. к. мы обещали ему американский паспорт, а он не прислан. Гарантировать ли «Л», что при угрозе провала вы вывезете его за границу и оформите документы? Посоветуйте, как лучше поступить? Каких сведений сейчас лучше добиваться от «Л»? Что больше всего интересует?»

Кальтенбруннер потребовал от Курека в кратчайшие сроки завершить вербовку «Леонова» и обеспечить получение от него разведывательной информации. Вопрос о планировавшемся перед отправкой Попова и Волкова теракте против Кагановича им не поднимался. В той критической обстановке, которая складывалась на Восточном фронте, эти живые агенты вместе с «Леоновым» стоили гораздо больше, чем мертвый нарком.

«Цеппелин» ради информации о планах советского командования готов был обещать «Леонову» все, что угодно, и во время очередного сеанса радиосвязи с «Иосифом» передал:

«Берем на себя гарантии, что «Л» в случае опасности будет доставлен за границу и потом получит документы. Доставьте нам через «Л» фамилии и адреса начальников отделов его учреждения. Наилучшие пожелания в у спешной работе».

В ответной радиограмме от 19 апреля «Иосиф» доложил то, что так долго ждали в «Цеппелине»:

«Оработе с «Л» договорились. Вербовал «В» от имени американцев. Вручил «Л» 5000 долларов и 20 000 рублей. На его вопрос о документах убедил не беспокоиться, гарантировал ему, что паспорт он получит, как только возникнет необходимость в бегстве из СССР».

В Берлине радовались, а в Москве взгрустнули. Кальтен-бруннер и Курек захотели лично, из первых уст, получить информацию о работе своей разведывательной группы и лишний раз убедиться в ее надежности.

24 апреля из «Цеппелина» в адрес «Иосифа» поступило распоряжение: подготовить к отправке в Берлин Дуайта-Попова и заняться подбором посадочной площадки для самолета. Виктор, а вместе с ним Утехин и другие участники операции оказались между двух огней. С одной стороны, невыполнение приказа было равносильно ее провалу, а с другой стороны, направление Дуайта в Берлин также ставило под серьезное сомнение ее дальнейшее продолжение. Несмотря на то что за ним были «сожжены все мосты», никто не мог дать гарантии, что, окажись он в подвалах Мюллера, от одного имени которого даже у самых неразговорчивых развязывались языки, ему удастся устоять. В создавшейся ситуации руководство Смерша затягивало отправку Дуайта как могло и готовило операцию по захвату самолета. К счастью, обстоятельства сложились в их пользу и способствовали дальнейшему более результативному развитию операции.

В «Цеппелине» тоже не все шло гладко. В одном случае не устраивало место посадки, в другом — вмешалась погода. Собственно, и в самом руководстве не было единства мнений по поводу целесообразности столь рискованной операции. Два месяца между группой «Иосиф» и Берлином шел обмен радиограммами. Операция «Загадка» начала терять темп и грозила зависнуть. И тогда в руководстве Смерша решили сыграть ва-банк — вытащить из Берлина разведчика рангом крупнее, чем Гальфе, а для этого требовалась очень серьезная причина.

Долго ее искать не пришлось. Смерш сделал руководству «Цеппелина» такое предложение, от которого невозможно было отказаться.

15 июля 44-го года «Иосиф» сообщил в Берлин:

«Л» имеет у себя план воинских перевозок на июль, август и сентябрь. По его словам, из плана можно определить направления потоков грузов, их характер, размеры и т. п. После долгих уговоров «Л» согласился, чтобы мы в его присутствии сфотографировали эти материалы с условием вручения ему 15 тысяч долларов наличными и чека на 25 тысяч долларов в одном из американских банков. Этой возможностью «Л» будет располагать до 19 июля. 20-го утром он должен возвратить план руководству, и больше такой возможности может не представиться».