Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

С академической методичностью Мэтьюс разработал систему архивных файлов, опираясь на которые КРАД определяла будущие мишени. Сам его метод поразительно отражает двусмысленность борьбы с «антиамериканским коммунистическим заговором».

Заговор — это заговор, он не кричит о себе на каждом перекрестке. Разгромить его невозможно, не добыв засекреченные имена заговорщиков.

Между тем КРАД основывала свои обвинения на данных из открытых источников и инкриминировала людям то, чего они и так не скрывали. Из коммунистических, либеральных, «фронтовых», профсоюзных изданий, из программок благотворительных вечеров Мэтьюс и его воспитанники выписывали имена тех, кто когда-либо писал для них статьи, подписывал открытые письма, жертвовал деньги, участвовал в концертах вместе с «подрывными» элементами. Параллельно составлялись досье на фронты. Принимая во внимание их буйное цветение, попасть на карандаш имел шансы любой американец (прежде всего, известный).

В 1944 году Мэтьюс ушел из КРАД, чтобы заняться делом своей жизни — изданием гигантского, всеобъемлющего досье на красных, известного как «Приложение IX»: семь томов, 2 100 страниц, 22 тысячи имен и названий организаций. Через несколько месяцев после публикации «Приложение» изъяли из обращения, но сотня экземпляров уцелела в «нужных руках». Частные издательства выпустили его дайджесты и избранные отрывки. Не пройдет и пяти лет, как «Приложение» снова вынырнет на свет, а Мэтьюс пойдет на повышение. Поработав консультантом корпорации Херста, он в 1948-м громил «красную профессуру» в Чикагском университете, а в 1953-м две недели проработал исполнительным директором комиссии Маккарти — но был вынужден уйти в отставку и небытие даже раньше своего патрона, опрометчиво обвинив сразу семь тысяч протестантских священников в подрывной деятельности.

По заявлению КРАД, в ее картотеке числилось свыше миллиона «подрывных» американцев. Конгрессмен Джон Кокрэн поинтересовался у коллеги: «Где же они набрали столько имен?»

Они захватили списки адресов, по которым так называемые подрывные организации рассылают свои материалы; не сомневаюсь, что наши имена тоже значатся в этом списке.

Дайс, действительно, первым делом предписал своим сотрудникам конфисковывать представляющие интерес документы, не мороча себе голову законными процедурами. В мае 1940-го они захватили в Филадельфии две тонны документов компартии и Международного рабочего ордена. Но тут амбиции Дайса вошли в конфликт с интересами врага, который был никому не по зубам, — Эдгара Гувера.

Казалось бы, два антикоммуниста должны были найти общий язык. Но нет, и дело даже не в том, что Дайс имел привычку неосторожно похваляться, мол, КРАД работает эффективнее, чем ФБР, хотя и этого Гувер бы не стерпел. Главным было то, что Гувер презирал непрофессионалов, чье вторжение на его заповедную территорию могло лишь повредить и работе ФБР, и антикоммунистическому делу. Потом он изменит свою точку зрения — но это потом.

А пока что 22 ноября 1940 года генеральный прокурор Роберт Джексон обвинил КРАД в препятствовании работе ФБР, филадельфийские налетчики оказались за решеткой, а документы вернулись к владельцам — но только после того, как воры сняли с них копии.

11 октября 1939-го в КРАД свидетельствовал Вальтер Кривицкий: капитан госбезопасности ушел на Запад, не желая пополнить список отозванных и расстрелянных резидентов. Сотрудничать с КРАД он согласился в обмен на отмену уже подписанного — под нажимом Дикстайна — приказа о его депортации. Жулик в очередной раз блестяще проявил себя: пообещав кураторам раздобыть стенограмму слушаний, пытался продать им компиляцию из публичных заявлений перебежчика.

«Просто невежественные ковбои», — поставил Кривицкий диагноз Дайсу и его коллегам. Бесценный секретоноситель потратил целый день, растолковывая им азбучные истины: да, господа, вы не ослышались, власть в СССР принадлежит партии, да, партии, да, не ослышались. Лишь под занавес конгрессмены для проформы поинтересовались, не знает ли Кривицкий какого-нибудь советского агента в США. Кривицкий много кого знал, но едва успел скороговоркой перечислить руководителей советской резидентуры, как заседание объявили законченным.

Неужели Кривицкий всерьез на что-то рассчитывал, собираясь на встречу с «ковбоями», над которыми потешалась вся Америка? Дайс давал больше поводов для издевок, чем для страха. Зиро Мостел, «самый смешной человек Америки» (Time, 1943), потешал народ песенкой Рома:

Дайс давал Мостелу фору: страна ожидала очередной эскапады КРАД, как выхода коверного в цирке. И конгрессмены не обманывали ожиданий общественности.

Вот, проснувшись, Америка узнает из газет, что девятилетняя Ширли Темпл — «игрушка в руках коммунистов». Мэтьюс обвинил кинозвезд в том, что они бездумно позволяют коммунистам использовать их имена, и привел в качестве примера поздравительную телеграмму, отправленную из Голливуда газете Ce Soir (детищу Каца) в связи с ее первой годовщиной. Подписали ее, среди прочих, Гейбл, Бетт Дэвис, Кегни, Роберт Тейлор, Мириам Хопкинс «и даже Ширли Темпл».

Комиссию не высмеял только ленивый. В хор насмешников влились министр труда Фрэнсис Перкинс, первая в истории США женщина-министр, и министр внутренних дел Гарольд Икес:

Они отправились в Голливуд и раскрыли там великий заговор. Они обнаружили там опасных радикалов под водительством малышки Ширли Темпл. Представляю, как они врываются в детскую и конфискуют ее кукол в качестве улик.

Насмешники передергивали: ни Дайс, ни Мэтьюс не только не назвали Темпл и других «друзей газеты» коммунистами, но даже подчеркивали, что никого из них коммунистами не считают. Но дело было сделано: Дайсу оставалось только брюзжать: «Они стараются подрезать жилы расследованию и дискредитировать его».

Хотя, конечно, трудно было выбрать пример «удачнее», чем Темпл. Символ капиталистического оптимизма, она получила в шестилетнем возрасте уникальный молодежный «Оскар». Талисман студии Fox, спасла ее от неминуемого краха. В кино ее качали на коленях королева Виктория и Линкольн, в жизни — Нельсон Рокфеллер и Эдгар Гувер.