Владимир Шигин - Тайна исчезнувшей субмарины. Записки очевидца спасательной операции АПРК

Вспомним, что перед выходом в море командир с механиком ставили вопрос о замене своей старой аккумуляторной батареи, прекрасно понимая, что на ней много не наплаваешь. От них тогда лишь отмахнулись. И вот теперь «былое недосмотрение» выходило подводникам боком. Вспоминает командир БЧ-5 капитан 1-го ранга в запасе В. Паршин: «При всплытиях и попытках подзарядки аккумуляторной батареи в ночное время из-за высокой температуры забортной воды и воздуха температура электролита батареи очень быстро достигала предельных норм, при которых зарядку необходимо прерывать или проводить меньшим током более длительное время, которого нам и так не хватало из-за большой насыщенности американских ПЛ О. Емкость заряженной батареи же очень быстро снижалась из-за ее большого срока службы, а это в свою очередь Сильно ограничивало возможности нашего маневрирования и скрытности».

Давая всего лишь каких-то три узла, Б-130 медленно, но упорно уходила от преследователей. Тем временем, взбешенные упорством советской субмарины, американцы приступили к классической схеме поиска. Действовали как на полигоне! Встав строем фронта, эсминцы начали как гребенкой тщательно прочесывать милю‘за милей. С «Эссекса» была поднята вся авиация, которая также бросилась искать ускользнувшую лодку. Масштабная облава продолжалась более четырех часов. Наконец акустик подводной лодки доложил командиру:

— Слышу работу гидролокатора!

— Выследили поганцы! — поморщился Шумков. — Будем маневрировать!

Мечась в глубине, Б-130 упрямо пыталась оторваться от преследования, словно раненная рыба от стаи настигающих ее хищников. Но к этому времени более полутора узлов лодка дать уже не могла. Скоро субмарина снова была взята в плотное кольцо. Теперь заряда батареи на Б-130 хватало только на то, чтобы как-то поддерживать глубину и курс. В целях экономии электроэнергии Шумков приказал отключить все вспомогательные приборы и механизмы, свет и даже камбуз. Последние трое суток люди на лодке существовали почти в сплошной темноте, питаясь лишь баночным компотом. В спертой духоте отсеков, в жаре, загазованности, повышенном давлении и большой влажности находиться было практически уже невозможно. Экипаж держался исключительно на энтузиазме и мужестве.

И вот, наконец, доклад командира электромеханической боевой части, которого Шумков давно уже ждал с дрожью в сердце и, честно говоря, боялся.

— Аккумуляторные батареи разряжены полностью. Надо всплывать.

Разумеется, в такой ситуации всплывать просто необходимо, иначе лодка навсегда может остаться в черном безмолвии глубины. Но что будет с лодкой и людьми дальше? Американцы пока не бомбят, и есть надежда, что войны пока нет. Но все равно, кто знает, что у них на уме и какие указания они получат от своего начальства, когда увидят всплывшую беспомощную лодку? И наконец, что будет с подлодкой дальше, даже если американцы не предпримут попыток к ее уничтожению? Ведь дизели не в строю, зарядить без них батареи не представляется возможным. Ветром лодку начнет неумолимо сносить к побережью США. А на борту нет даже парусов!

Было около девятнадцати часов по московскому времени 26 октября, когда над водами Западной Атлантики в пузырях пены показалась рубка Б-130. Едва всплыв, лодка была тотчас же окружена американскими эсминцами. Впереди и чуть справа в полутора милях держался флагман поисковой группы эскадренный миноносец «Кэплер». В кильватер ему еще один эсминец. Третий держался от лодки справа по корме и, наконец, четвертый эсминец с опущенной буксируемой гидроакустической станцией нагло подошел буквально к борту подводной лодки.

— Специалиста СПС ко мне! — скомандовал Шумков, едва поднялся наверх и оценил обстановку. — Записывай! Вынужден всплыть. Широта… Долгота… Окружен четырьмя эсминцами США. Имею неисправные дизели и полностью разряженную аккумуляторную батарею. Пытаюсь отремонтировать один из дизелей. Жду указаний.

Радио в Москву с борта лодки непрерывно передавали в течение шести часов. Все это время беспомощная субмарина качалась на волнах в окружении стаи эсминцев. Радиограмму передавали семнадцать раз. Наконец пришел ответ. Главный штаб ВМФ давал указания по организации борьбы за живучесть, передал, что к Б-130 уже спешит посланное ей на выручку спасательное судно СС-20.

А тут и механик доложил, что мотористы ввели в строй средний дизель. Сразу стало легче. Немедленно полностью продули балласт. Дали трехузловый ход и начали заряжать аккумуляторные батареи. На американцев старались не обращать внимание, пропадите вы пропадом! Теперь курс лодки был на норд-ост, домой!

В районе Азорских островов Б-130, следовавшая с неизменным эскортом американских эсминцев, встретилась со спасателем СС-20. Погода была штормовая. Начали заводку буксира. Первая попытка не удалась. Толстый стальной конец лопнул под напором ветра как нитка. Не удалась и вторая попытка завести капроновый трос, который также лопнул, просвистев над головами носовой швартовой команды подводной лодки. После долгих мучений буксир все же завели, сделав его комбинированным из остатков стального и капронового тросов. Так, на буксире спасательного судна, зарываясь по самую рубку в штормовую волну, Б-130 двинулась домой в Кольский залив.

Б-36 столкнулась с американскими кораблями сразу же после прохода Бермудских островов. Однако перед этим лодку ждало еще одно испытание. У старшины команды гидроакустиков Панкова внезапно начался приступ сильных болей в животе. Врач лодки капитан медицинской службы Буйневич, осмотрев старшину, поспешил в центральный пост к командиру.

— Ну что? — поднял на врача запавшие от хронического недосыпания глаза капитан 2-го ранга Дубивко.

— Острый аппендицит! Надо срочно резать!

— Надо — значит надо, — кивнул командир. — Готовь кают-компанию под операционную!

Операция была проведена успешно, но, стремясь обеспечить при ее проведении минимальную качку, Дубивко распорядился сбросить ход до трех узлов, и теперь Б-36 сильно отстала от графика движения.

— Делать нечего. Всплываем в надводное положение! — распорядился командир, натягивая канадку. Сейчас мало не покажется.

А наверху творилось нечто страшное. Океан бушевал штормом. Тридцатиметровые волны в диком неистовстве то подбрасывали подлодку, точно щепку, под небеса, то швыряли вниз, в жуткую круговерть взбесившегося океана. Крен субмарины достигал временами пятидесяти градусов. Все летало от борта к борту: люди и посуда, битые плафоны и банки регенерации. Неизвестно, молился ли кто из подводников, чтобы не сорвало с фундаментов дизели, но то, что каждый с замиранием сердца ждал, встанет ли лодка из очередного крена, это точно. Техника, к счастью, выдержала и этот страшный экзамен. Войдя в график движения, Дубивко немедленно увел свой корабль в глубину, и только здесь подводники смогли хоть немного перевести дух после пережитого.