Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Через двадцать два дня, в четыре часа пополудни, датский катер "Томас Меллер" отошел от шведского острова Готланд, выбирая рыболовные сети с уловом семги. Ярко светило солнце, и море было спокойно. Вскоре, на небольшом расстоянии появилось большое советское судно и, продвигаясь быстро вперед, перекрыло дорогу "Томасу Меллеру", явно ища столкновения. Датский капитан, подавая международные предупреждающие знаки, изменил курс. Но советское судно с четырьмя офицерами, невозмутимо стоящими на мостике, с той же скоростью продолжало рассекать волны и протаранило корму "Томаса Меллера". Датское суденышко задрожало, сильно накренилось и чудом скользнуло вдоль борта атакующего судна, вместо того, чтобы просто расколоться пополам. Без единого слова или сигнала советское судно порвало рыболовные сети и отплыло. Члены датской следственной комиссии пришли позже к заключению, что столкновение это было предупреждением датским рыбакам не помогать в будущем перебежчикам, найденным в море.

23 апреля 1973 года во французском городе Канны собрались юристы и коммерсанты, представители многих народов мира. Они принадлежали к Международной ассоциации по защите промышленной собственности, организации, занимавшейся охраной патентов и фабричных марок. Евгений Петрович Питовранов, вице-президент советской Торговой палаты был послан делегатом на эту конференцию.

Западные коммерсанты сочли Питовранова очень занимательным собеседником. Высокий, похожий на ученого, этот пятидесятисемилетний мужчина казался очень уравновешенным и непринужденно и бегло говорил с ними на английском, французском или немецком языках. Он будил волнующие надежды на прибыльные торговые сделки, и вся его манера как бы опровергала опасения о трудности деловых сделок с русскими. Нетребовательный собеседник, он льстил людям своими вопросами, говорившими о его неподдельном интересе к их стремлениям, проблемам, семейной жизни и материальному положению. Естественно, что Питовранов произвел впечатление на западных представителей, и, несомненно, что впечатление оказалось бы еще более сильным, знай они, кем он был на самом деле.

Инженер по образованию, Питовранов вступил в ряды тайной политической полиции в 1938 году и с окончанием Второй мировой войны получил звание генерал-майора и много высоких наград. Начиная с 1946 года по август 1951 года он возглавлял репрессии против советских граждан, пока сам не был арестован в результате кремлевских интриг. Георгий Маленков помог ему вернуть расположение властей, и в 1952 году он был назначен ответственным за тайные советские операции против иностранных государств. Однако его таланты были столь велики, что КГБ решил использовать его в качестве "аварийного монтера", посылая туда, где в нем нуждались особенно остро. С 1953 по 1958 гг. он руководил шпионской деятельностью и похищениями в Восточном Берлине, затем был резидентом КГБ в Пекине перед тем, как стать директором школ КГБ. Размышляя над возможностями подрывной деятельности благодаря все увеличивающейся торговле с Западом, Политбюро в конце 60-х годов назначило его на должность в Торговую палату. С тех пор он стал появляться на торговых ярмарках и конференциях, как это было в Каннах.

Генерал Питовранов — страстный и безжалостный охотник. Как-то он сильно удивил своих коллег, предложив охоту на дикого кабана в ночной темноте, используя ружья с инфракрасным прицелом. В Каннах, однако его внимание привлекла дичь другого сорта.

Одним мартовским утром 1969 года офицер контрразведки, производя с помощью специального радиомонитора рутинную электронную проверку посольства США в Бухаресте, услышал, как два знакомых голоса ведут откровенную деловую беседу. К своему ужасу, он узнал голос одного из собеседников в эфире; он принадлежал одному видному дипломату посольства. Офицер вбежал в его кабинет и передал ему записку: "Выходите из кабинета и продолжайте разговаривать, но следите за тем, что Вы говорите. Вас слышно по радио".

Даже после того, как они перешли в другую комнату, голос дипломата все еще был слышен в эфире. Теперь контрразведчик знал, что передатчик был спрятан где-то в одежде. Короткий обыск не дал никаких результатов, и все, что дипломат говорил, передавалось по радио. Наконец, офицер знаками показал ему, чтобы тот разулся. Взвешивая и исследуя ботинки, он разрезал каблук левого. Передатчик был там.

Несколько дней тому назад горничная посольства отнесла туфли в починку. Во время "починки" каблук был выдолблен изнутри, и в образовавшееся углубление был вложен мощный передатчик, весом менее пятидесяти граммов. Крохотное отверстие предназначалось для выхода микрофона. Такое же отверстие было закрыто кнопкой. Двигая эту кнопку, горничная выключала передатчик на ночь и включала его утром.

Если бы не рутинная проверка, американский дипломат в течение продолжительного времени передавал бы в эфир все, что говорили он и все вокруг него.

События эти, имевшие место в Москве, Мексико Сити, Флориде, Литве, Вашингтоне, на Балтийском море, в Каннах и Бухаресте являют собой обычные операции КГБ, аналогичные которым планируются ежедневно во всем мире. Естественно, что некоторые из них гораздо драматичнее по содержанию и имеют далеко идущие последствия. Однако основная цель их одна и та же. Что бы он не предпринимал, будь то в Советском Союзе или вне его, КГБ считает себя "мечом и щитом партии", и это, пожалуй, его лучшее и единственное определение. КГБ служит не столько советскому государству, сколько коммунистической партии или, вернее, небольшому числу избранников, контролирующих партию. С помощью меча партийные лидеры навязывают свою волю, щит же защищает их от оппозиции. Характерные черты КГБ, отличающие его от всех других тайных организаций как прошлых, так и настоящих, исходят из чрезмерной зависимости партийной олигархии от силы и покровительства, которыми он их обеспечивает. Поскольку сохранение их мощи в такой степени зависит от КГБ, советские руководители наделили его средствами, обязанностью и властью, какими не обладала ни одна организация до него.

Есть слабые признаки того, что некоторые советские руководители не совсем довольны аппаратом, который они же и создали. Понятно, что КГБ раздут, переукомплектован, чрезмерно централизован, чрезмерно бюрократичен и часто неэффективен до такой степени, которая была бы нетерпима у свободных народов. Если бы на счету какой-нибудь западной разведки имелось столько дезертирств и поражений, от которых в последние годы страдает КГБ, то несомненно, что взбешенные пресса и избиратели потребовали бы ее роспуска.