Олег Мозохин - ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии

После отъезда Баба, Козловым и Мишиным был проведен целый ряд диверсионных актов, задания по которым исходили от Кима. Это крушение товаро-воинского поезда на станции Черная и на станции Перово. Столкновение двух паровозов на фракционных путях депо станции Сортировочной. На станции Сортировочная проведено крушение составов на подгорочных путях, а также крушение товаровоинского поезда на станции Люберцы.

В период пребывания в Москве Баба, Козлов лично получил от него 400 рублей американских долларов и от Кима около 6.000 рублей в совзнаках. Эта сумма распределялась между всеми участниками диверсионных актов [229].

24 марта 1934 г. арестованный Сретенский Николай Алексеевич рассказал, что он был вовлечен в шпионскую работу японским переводчиком Ким-Заеном. Им были передано Киму: выкопировка на фракционные и экипировочные пути из плана ст. Сортировочная и схема станции; сведения о пропускной способности горок, узла и участка Сортировочная-Черусти; сведения о наличии и потребности маневровых и подъездных паровозов по депо Сортировочная, а также сведения о количестве воинских поездов, отправленных на восток, по участку Сортировочная-Черусти за первую половину августа 1933 г. и за сентябрь 1932 г. [230]

Машинист Мишин Николай Артемьевич 25 марта 1934 г. признал себя виновными в шпионаже в пользу Японии. Он сообщил, что неоднократно встречался с начальником депо Сортировочная В. В. Козловым, с которым находился в дружеских отношениях по совместной работе. Примерно в конце лета, возвращаясь с работы домой, он встретил Козлова, который его проводил. По дороге разговорились на политические темы, Козлов не стесняясь, стал явно выражать свое недовольство по отношению к советской власти. Мишин антисоветские настроения Козлов знал, поэтому считал его «своим» человеком. Закончив общую беседу, Козлов сообщил, что имеет возможность вверх жалованья, заработать до 2–3 тыс. рублей в месяц. Он предложил достать кое-какие сведения для японского переводчика Кима, а последний отблагодарит. Мишин своего согласия не дал.

Вторично с Козловым он встретился через несколько дней. Во время этой беседы Козлов еще раз сообщил Мишину о своей связи с Кимом и то, что для проведения диверсионной работы ему поручено собрать надежную группу людей, которая сумела бы выполнять поручения Кима. Соблазнившись предложением Козлова, Мишин дал согласие на сотрудничество. Задания он лично получал от Козлова. При его участии было организовано крушение поездов на платформе Удельная и на платформе Панки. Организовано столкновение двух паровозов на фракционных путях депо-Сортировочная. Выведен из строя поворотный круг депо-Сортировочная.

Мишин передал Киму сведения о количестве проследовавших по Казанской железной дороге воинских поездов, которые он в свою очередь получал от дежурного по депо Сортировочная Догадина. Всего Мишиным было получено от Кима и Козлова около 4.000 рублей [231].

1 апреля 1934 г. ОГПу сообщило Сталину, что разведывательная и диверсантская сеть японской разведки была выявлена не только на Московско-Казанской железной дороге, но также на Северной и Октябрьской.

По данным ОГПу насаждение японской агентуры началось в 1930 г. после пребывания на железных дорогах группы японских инженеров во главе с японцем Като. Было установлено, что японская разведка, через завербованную ею агентуру получала сведения по транспорту. Эти материалы, имели оборонное значение. Часть этих документов, подготовленных для передачи японской разведке, через Ким-Заена, была обнаружена при обыске у арестованных: старшего инженера Паровозного Управления НКПС Сластенина и старшего инженера Отдела Тяги Московской Казанской железной дороги — Козлова.

Одновременно с разведывательной работой этой группой проводилась и диверсионная работа на транспорте.

По делу были арестованы: Ким-Заен студент Паровозного факультета Электромеханического Института инженеров транспорта; Сретенский — Начальник 1-ой дистанции пути Московско-Казанской железной дороги; Сластенин — старший инженер Паровозного Управления НКПС; Роднов — старший инженер Паровозного Управления НКПС; Дубро-вицкий — инженер Локомотивной группы Управления Московской Казанской железной дороги; Александровский — старший инженер Паровозного Управления сектора заводов НКПС; Конушкин — старший инженер по ремонту вагонов Вагонного Управления НКПС; Добронравов — заведующий кабинетом ремонтных заводов МЭ МНИТ; Путимов — старший инженер Паровозного Управления НКПС, Боровский — Начальник Казанского вокзала в гор. Москве; Козлов — старший инженер Отдела Тяги Московской Казанской железной дороги; Мишин — старший дежурный Депо Москва-Сортировочная.

Были даны задания об аресте на периферии: В. В. Колчева, С. А. Тонконогова, — инженеров Пролетарского Паровозного завода в Ленинграде; К. М. Каминского — инженера Омского завода; Ф. Ф. Ченстоховского и И. В. Охримовского — инженеров Ярославского завода; С. И. Чуба — инженера Управления Северо-Кавказской железной дороги; В. В. Уварова — инженера Тамбовского завода и М. И. Антипова — инженера Отрожского завода.

Одновременно с этим арестовывались непосредственные исполнители крушений поездов и других диверсионных актов, машинисты Ерохин, Догадин, Кобзарев [232].

Политбюро ЦК 10 апреля 1934 г. решило дело Ким-Заена передать на рассмотрение в закрытом заседании военной коллегии Верховного Суда Союза [233].

В этот же день Верховный суд СССР сообщил в Центральный комитет ВКП(б) Сталину, что согласно постановления Политбюро в Военную Коллегию Верховного Суда Союза ССР было передано для заслушания в закрытом заседании дело Ким-Заена и других агентов японской разведки.

По делу привлечено 23 обвиняемых — все граждане СССР, в том числе кореец Ким-Заен (в советское гражданство перешел в 1929 г.), старшие инженеры Паровозного Управления НКПС Сластенин и Роднов, начальник вокзала Москва-пассажирская Московско-Казанской железной дороги Боровский и другие.

Все привлеченные виновными себя полностью признали. Вследствие того, что значительная часть материалов дела носила совершенно-секретный характер, судебный процесс планировалось провести при закрытых дверях без участия сторон, при ограниченном доступе в зал заседания. Представители прессы допущены не были. Сообщалось, что процесс начнется 15 июля, под председательством — председателя Военной Коллегии В. В. Ульриха, и членов Военной Коллегии П. А. Камерона и Н. М. Рычкова. [234]

На судебном заседании было установлено, что с весны 1930 г. на железнодорожном транспорте существовала японская шпионско-диверсионная организация, имевшая основные задачи: собирание сведений о состоянии железнодорожного транспорта и о пропускной способности, мобилизационной готовности железных дорог, соединяющих Москву с Дальним Востоком и военных перевозках на дальний Восток; проведение диверсионной работы, особенно, на железных дорогах, ведущих на Дальний Восток, одновременно подготавливая организацию крупных диверсии в военное время.