Александр Даллин - Захваченные территории СССР под контролем нацистов [Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945] [litres]

Этот нелепый жест – «признание» правительства, которое вот-вот должно было капитулировать, игра на публику, которая даже не смотрела на него, посмертная попытка творить историю на бумаге – был источником удовлетворения для самолюбия как Розенберга, так и его новых партнеров и средством обеспечения последних псевдодипломатическими документами, дабы, обладая относительным иммунитетом, отбыть в Баварию, Северную Италию или Швейцарию. Кажется, это были последние «государственные документы», выданные министерством оккупированных восточных территорий.

Использование советских перебежчиков в пропаганде подошло к концу. Политические группировки власовцев и сепаратистов покинули Берлин и рассеялись. С отступлением вермахта и оставлением им лагерей и фабрик советские военнопленные и занятые на принудительных работах «остарбайтеры» попали в руки союзников – если только немецкая охрана не расстреляла тех, кто не хотел или не мог проделать последний долгий марш вглубь страны, подальше от фронта. В других случаях «остарбайтеры» были брошены охранниками на произвол судьбы и, таким образом, получали свободу. В некоторых случаях подразделения и части КОНР освобождали заключенных и рабочих после того, как их охранники попрятались в ожидании появления союзников. Хаос царил полнейший; количество вариантов бесконечно.

Всем, что осталось от множества нитей восточных клубков, оказались формирования, находившиеся на службе вооруженных сил Германии. Их использование являлось уже не политической проблемой, а лишь вопросом военной тактики. Превратности войны и военной организации разбросали их по всему континенту. Кавказские, калмыцкие и татарские части осели в Северной Италии, прежде всего для борьбы с местными партизанами. Неподалеку от них 162-я (тюркская) пехотная дивизия, новая украинская бригада и 30-я пехотная дивизия войск СС (сформированная в основном из белорусской бригады «Зиглинг») были предназначены для боевых действий в Италии. Казачьи дивизии сражались с людьми Тито в Югославии, стремясь прорваться на север, в направлении Австрии. Татарские и тюркские части СС были переформированы в два новых корпуса: один, Восточно-тюркский, состоял из туркестанского, идель-уральского и крымского контингентов; другой, Кавказский (2400 человек), – из четырех основных кавказских боевых групп (грузинской, армянской, азербайджанской, северокавказской). Наконец, силы КОНР и разбросанные восточные батальоны составляли резерв, который немецкое командование планировало бросить в бой там, где это было более всего необходимо. Однако их фактическая ценность для военных усилий Германии в лучшем случае оказалась незначительной.

Кавказское добровольческое соединение СС было введено в строй в декабре 1944 г. В том, что касается усиления влияния СС, интересно отметить, что 14-я дивизия СС являлась бывшей дивизией СС «Галичина» (переформированной после ее разгрома в июле 1944 г.); 15-я и 19-я дивизии СС были латышскими; 20-я эстонской; 29-й стала дивизия Каминского; 30-й дивизией СС – бригада «Зиглинг»; две казачьи дивизии объединили в XV кавалерийский корпус СС.

Часто рассказывают драматическую историю последних недель войны. Гитлер, Борман и Геббельс оставались в Берлине до конца, в то время как Гиммлер и Геринг своим внезапным, отчаянным порывом ради спасения бросили вызов власти фюрера. Между тем власовскому движению, как последнему важнейшему политическому и военному ядру бывших советских граждан, еще предстояло исполнить свой зрелищный танец смерти. 2 марта 1945 г. 1-й власовской дивизии [она же 600-я пехотная дивизия верхмахта] было приказано отправиться на Восточный фронт, дабы помочь остановить стремительное наступление Советов к Одеру. Ее командир Сергей Буняченко, осознавая самоубийственную бесперспективность подобного дела и все больше раздражаясь на немцев, отказался подчиниться, пока приказ – в качестве главнокомандующего – не отдал сам Власов, а не вермахт. С одобрения Власова дивизия начала выдвигаться на фронт, но на то, чтобы попасть на передовую, ушла большая часть месяца. 8 апреля дивизии было приказано вступить в бой, но Буняченко снова отказался подчиниться приказу, пока не получил одобрение Власова. После дня ничтожных боевых действий [106] На самом деле 13 апреля дивизия атаковала позиции 33-й советской армии южнее Фюрстенберга и в тяжелых боях только убитыми потеряла 370 человек. На следующий день Буняченко приказал отвести дивизию в тыл, оттуда она двинулась в Чехию. А 16 апреля на фронте у Одера и Нейсе началась грандиозная Берлинская наступательная операция Красной армии (власовцы собачьим чутьем предателей это почуяли и успели унести ноги). командир дивизии неожиданно приказал своим мрачным и испуганным бойцам отступить, покинуть германский фронт и через Саксонию двигаться на юг, в направлении Австрии и Чехословакии. Пока немцы и командование КОНР обвиняли друг друга в вероломстве, 1-я дивизия РОА Власова и всевозможные связанные с ней другие власовские подразделения отказывались подчиняться вермахту, хотя пока еще не определились со своими дальнейшими действиями. К концу апреля Буняченко с более чем 20 тысячами человек перебрался на территорию Чехии, все еще удерживаемую немцами, и в резких тонах снова отказался подчиняться лично посетившему штаб дивизии генерал-полковнику Шёрнеру [107] 5 апреля 1945 г. Шёрнер стал фельдмаршалом. , командующему группой армий «Центр».

Это движение на юг отразило фантастический план, возникший в последние недели войны. В соответствии с ним «армия» КОНР (дополненная военнопленными и «остарбайтерами», которые, когда немецкому контролю пришел конец, стихийно присоединились к ней) должна была вывести и сконцентрировать свои небольшие силы где-нибудь на юге – в Альпах, Тироле, Чехословакии или на Балканском полуострове – вместе с казачьим корпусом и, возможно, с другими формированиями – такими, как четники Драголюба (Дража) Михайловича (1893–1946, расстрелян).

Проблема взаимоотношений между казаками и КОНР продолжала досаждать немцам и русским до последних дней войны. Слишком неблагодарным делом было расхлебывать чрезвычайно сложную фракционную борьбу среди казаков – родовую, про- и антинацистскую, про- и антирусскую, панказачью и сепаратистскую. В то время как старый пронацистский генерал Петр Краснов, возглавлявший казачье представительство в Берлине, обвинял Власова в «продаже России евреям» и в том, что он остался «в глубине души большевиком», большинство так называемых казачьих войск приняло руководство КОНР. Даже немецкий командир казаков фон Паннвиц сообщил, что, несмотря на то что его войска лелеяли собственные традиции, о политическом сепаратизме они не помышляли и около 95 процентов казаков считали Власова своим лидером. С другой стороны, формальное слияние казачьего личного состава с КОНР и переход казачьих войск под командование Власова затянулись на несколько месяцев. Кульминационный момент наступил, когда лидеры одной фракции генералы Науменко и Доманов (ранее присягнувшие Гитлеру) 22 марта 1945 г. признали командование Власова над собой и своими людьми – шаг, достигнутый отчасти по настоянию генерал-губернатора Истрии обергруппенфюрера СС Глобочника. В то время как некоторые казачьи офицеры держались до конца, к окончанию войны интеграция корпуса в КОНР теоретически была достигнута, хотя на практике она оказалась довольно незначительной.