Александр Даллин - Захваченные территории СССР под контролем нацистов [Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945] [litres]

Этот факт объясняет два противоречивых явления. Во-первых, неэффективность и непоследовательность администрации; например, в течение первых 15 месяцев войны в тылу групп армий были секции военной администрации (отдел VII), которые получали приказы от генерал-квартирмейстера, в то время как сами армейские группы секций военной администрации не имели. Только на последней стадии кампании административная структура и цепь инстанций были несколько расширены и наделены законным статусом. С другой стороны, произвольное подчинение военной адинистрации канцелярии генерал-квартирмейстера способствовало развитию относительно более «реалистичной» политики, которая преобладала в некоторых районах под управлением военной администрации, поскольку генерал Вагнер и его сотрудники не были искренне привержены крайним мерам, которые насаждал фюрер и услужливо поддерживал Кейтель.

В конечном счете у каждого военного командира и коменданта было больше возможностей для выполнения своей административной задачи, чем у гражданских комиссаров. Именно по этой причине – и из-за отсутствия достаточно полных свидетельств – политика, проводимая различными подразделениями военной администрации, не поддается систематическому анализу. Они будут раскрыты в той мере, в какой они затрагивали проблемы немецкой Ostpolitik, рассмотренные в следующих главах.

Во многих отношениях описанные явления в двух рейхскомиссариатах свидетельствовали о сложностях и вариативности немецкой политики. Даже здесь Розенберг и его помощники не приблизились к статусу бесспорных хозяев, на который они рассчитывали. Если целью создания центрального территориального министерства на Востоке было упорядочивание его работы путем создания простой цепи инстанций, то результат оказался прямо противоположным.

Бок о бок с органами гражданского правительства в каждом рейхскомиссариате находился военный комендант (Wehrmachtsbefehlshaber), эквивалентный по званию командиру дивизии. Хотя военные коменданты по-прежнему обладали определенной властью в поддержании общественного порядка и особенно в организации военных перевозок, расквартирования и вопросах, касавшихся военнопленных, они утратили большую часть своих полномочий в области гражданского управления в 1942–1943 гг., когда СС взяли на себя абсолютную ответственность за проведение антипартизанской войны; они частично восстановили авторитет, когда тылы групп армий были распущены, а регионы под управлением «гражданской» администрации снова стали зоной боевых действий в 1943–1944 гг.

Более важным элементом конфликта с гражданскими властями были ведомства Гиммлера. Сначала СС и полиция в несколько неоднозначном состоянии постоянно расширяли свои функции, особенно после передачи под их юрисдикцию контроля над военными операциями за линией фронта. Под началом каждого рейхскомиссара был высший начальник СС и полиции (Höherer SS- und Polizeiführer), и к каждому рейхскомиссариату были прикреплены нижестоящие чиновники СС. Кроме того, люди Гиммлера контролировали местную полицию и специальные отряды СД (известные в областях под управлением гражданской администрации как зондеркоманды). Поскольку органы СС получали приказы непосредственно от своих контрольных органов в Берлине, неизбежно возникали конфликты между ними и органами гражданской администрации, которые тщетно требовали права контроля над ведомствами СС. Заместителю министра Мейеру было удобно упразднить этот конфликт, объявив о том, что OMi оставалось «единоличным законодателем» всей области. На деле зачастую разногласия в зоне боевых действий разрешались резче, чем в министерской духоте Берлина.

Ситуация была еще больше усложнена благодаря участию множества других ведомств, описывать конкретные полномочия которых здесь нет необходимости. Прежде всего среди них были экономические представители и различные монопольные компании, созданные для оккупированных районов. С 1942 г. программа найма рабочей силы действовала без учета директив гражданской администрации. Несмотря на то что большинство заинтересованных ведомств входили в Центральный штаб планирования OMi, само присутствие этих многочисленных подразделений вносило неразбериху и разнородность в и без того запутанный административный и политический лабиринт.

Некоторые из возникавших трудностей могли быть связаны со спонтанными решениями, вызванными неблагоприятным для Германии поворотом в ходе войны. Многие из них были связаны с внутренней борьбой за власть в рейхе. Однако некоторые возникали из-за отсутствия видения, гибкости и планирования. У немецких политиков было три основных альтернативы, когда они ввязались в авантюру по управлению европейской Россией – обширным пространством с более чем сотней миллионов жителей, насквозь пронизанным советскими и коммунистическими ведомствами, в котором практически каждая отрасль общественной жизни и экономики находилась в руках государства и для работы которого требовалась нескончаемая бюрократия. Этими альтернативами были: самоуправление под общим контролем Германии, участие каждого заинтересованного немецкого ведомства под руководством небольшого координирующего и политикообразующего штата или создание территориального министерства, стремящегося управлять всеми уровнями деятельности на оккупированной территории.

Проще всего было бы позволить населению разбираться со своими собственными проблемами по своему усмотрению и лишь помогать организовывать самоуправление, роль оккупирующей державы в котором была бы в первую очередь помогать, проверять и контролировать, а также обеспечивать безопасность в своих собственных интересах; а также подготовиться к возможному признанию территории автономным государством (или несколькими государствами). Но, учитывая мировоззрение и устремления населения, такая перспектива казалась политическому руководству рейха неприемлемой. Получившаяся в итоге развернутая административная структура стала логическим следствием такого подхода.

Хоть и было решено, что рейх должен поддерживать тщательный контроль на Востоке, некоторые представители Берлина выступали против идеи ОMi как таковой. Полагая, что это министерство будет лишь поощрять дублирование и трения, не внося никакого вклада в компетентность или эффективность, они предложили созвать небольшой высококвалифицированный штат экспертов, который мог бы стать политическим мозговым центром; фюрер назначил бы ряд губернаторов, непосредственно ответственных за него, – что-то наподобие немецких гаулейтеров; и каждое из немецких министерств «просто» распространило бы сферу своей деятельности на только что завоеванные земли.