Саша Сулим - Безлюдное место. Как ловят маньяков в России

Тела Любы и Наташи нашли только весной — трупы обнаружили в лесу под Ангарском дачники, когда пошли собирать березовый сок. Одежда девушек была стянута, белье — разорвано, но повреждений половых органов эксперты не установили. Мать опознала Любу только 1 мая 1995 года — по одежде и послеоперационному шраму на ноге, который едва можно было разглядеть.

Обстоятельства смерти выяснились только спустя много лет. Когда в тот ноябрьский вечер Люба и Наташа вышли из гостей, возле них остановилась темная иномарка. Водитель предложил подвезти девушек, и они согласились. Они уже доехали до дома, когда мужчина пригласил подружек выпить еще — и они согласились снова. (Андрей Чулюкин в эту историю не верит — он убежден, что сестра не стала бы садиться в машину к незнакомцу просто так. По его версии, мужчина показал девушкам милицейское удостоверение.)

Заехав за алкоголем, Люба, Наташа и их новый знакомый отправились за город, где и распили спиртное. А потом Михаил Попков вытащил Любу из машины и 13 раз ударил ее топором. Наташе убийца нанес 10 ударов. Оставив трупы в безлюдном месте, Попков уехал обратно в Ангарск.

Иномарку, в которой Михаил Попков подобрал Чулюкину и Логинову, — подержанную серую Honda Integra — убийца купил незадолго до преступления: до того он водил «Ниву», после — ездил только на японских машинах.

В тот момент убийца уже работал в центральном отделе милиции Ангарска, который располагался буквально в нескольких метрах от дома, где Попков жил с семьей, — но милицейской зарплаты на автомобиль ему бы, конечно, не хватило. Сменить отечественную «Ниву» на «Хонду» (пусть подержанную) Попков смог благодаря сразу нескольким подработкам. Во-первых, он регулярно перепродавал ворованный на нефтехимическом комбинате бензин. Во-вторых, на своей машине отвозил вещи из ангарской химчистки в Иркутск. В-третьих, каждый день — даже во время дежурств — развозил по домам персонал гриль-бара «Птичка». В-четвертых, охранял кафе «Багира». Наконец, Попков помогал семейному подряду — в 1990-х его сестра работала смотрителем на кладбище и распределяла могилы, которые Михаил копал вместе с отцом и будущим зятем. Чтобы объяснить руководству отсутствие на рабочем месте, Попков говорил, что ездил проверять сигнал об обнаружении трупа, который впоследствии не подтвердился. Работу охранником скрыть все же не удалось, и под угрозой увольнения Попков был вынужден от нее отказаться.

Все коллеги, с которыми Михаил работал в отделе милиции с 1994 по 1999 год, вспоминают его как исполнительного и неконфликтного сотрудника (таким же спокойным запомнила его и директор кладбища). Выглядел он всегда опрятно — форма вычищена и выглажена, машина и оружие — в идеальном состоянии. Был спортивным, часто участвовал в соревнованиях от отдела. У Попкова был аккуратный почерк, книгу учета он вел тщательно и писал в ней только своей ручкой, которую всегда хранил при себе. Его даже часто ставили в пример другим милиционерам. Правда, Попкова считали прижимистым и алчным. «Никогда никого из товарищей ни пивом, ни водкой не угостит, зато сам всегда пил на халяву, стрелял на работе сигареты, — рассказывает Артем Дубынин, допрашивавший многочисленных коллег маньяка. — Все везде просчитывал и копил, копил, копил. Если он знал, что где-то тот же товар стоит на два рубля дешевле, он шел туда через целый квартал. Зато, когда ехал с женщинами, не скупился — покупал им шампанское или вино, себе пиво брал».

Хуже репутация у Попкова была в адресно-справочном бюро милиции, где работала Елена. Одна из ее коллег вспоминала, что Попков неуважительно относился к женщинам, часто говорил, что они все одинаковые. По ее словам, как-то раз Елена пришла на работу с кровоподтеком под глазом и призналась, что ее ударил муж. При этом сама Елена и на допросах, и в разговорах с журналистами всегда называла Попкова примерным семьянином и идеальным мужем и отцом.

Бывший сослуживец убийцы Валентин Гаранин рассказывал, что Попков регулярно отлучался на час-другой во время дежурства — говорил, что едет ужинать или подработать частным извозом. Один случай Гаранину запомнился особенно: тогда Попков приехал в отдел взбудораженным и рассказал, что по дороге его хотели остановить сотрудники ГАИ. Михаил утверждал, что перевозил канистры с бензином, которые ему «помогли достать» на нефтекомбинате, и чтобы избежать досмотра, ему пришлось сильно увеличить скорость, чтобы оторваться от дорожной милиции.

Еще один бывший милиционер, Олег Инуцын, который часто дежурил в одну смену с Попковым, рассказывает, что тот всегда держался обособленно, никогда не выезжал с коллегами на природу, ни с кем не дружил, но был при этом вежлив и общителен. Инуцыну запомнилось, как в 1996 году Попков выехал на сообщение о преступлении — повез следственно-оперативную группу к дому, в одну из квартир которого влезли грабители. С собой Попков захватил автомат и, когда один из преступников выпрыгнул в окно и попытался сбежать, не стал пытаться догнать, а просто выстрелил очередью в спину. Мужчина умер, действия милиционера тогда признали правомерными — Попков даже получил поощрение за задержание.

Однажды во время дежурства Инуцын услышал во дворе отделения выстрелы. Выбежав на улицу, он увидел Попкова с автоматом в руках. «Он не был выпившим, но находился в прекрасном расположении духа и просто решил пострелять. Не знаю только, откуда у него взялись неподучетные патроны», — вспоминал Инуцын. Были у него и другие причуды: одно время он постоянно включал на всю дежурную часть одну и ту же песню: «На поле танки грохотали».

Еще у Попкова было особенное чувство юмора. Директор кладбища, на котором он работал, вспоминала, что милиционер все время улыбался, но «как будто с ухмылкой». Эта постоянная улыбка запомнилась и коллегам — потом по улыбке (и по длинным пальцам на руках) его опознает женщина, у которой он перед одним из убийств покупал спиртное. А еще было не всегда понятно, всерьез Попков говорит или нет, — еще и потому, что он никогда не смотрел в глаза тому, с кем говорит. Так, однажды он как будто на полном серьезе рассказывал коллеге, что дома они с супругой и дочерью ходят полностью обнаженными. А в другой, подвозя девушку-коллегу до дома, предложил ей прокатиться на «Ангарскую гору» — горнолыжный комплекс, расположенный недалеко от города, где, по словам Попкова, он подпитывался энергией. Коллега отказалась.

Впрочем, все эти шуточки и черты характера были в порядке вещей. Никаких серьезных отклонений в поведении и психике Попкова — по крайней мере таких, что препятствовали бы работе в милиции, — не заметила ни штатный психолог при ангарском УВД (убийца несколько раз приходил к ней на прием, но зачем — она не помнит), ни военно-врачебные комиссии, которые ежегодно аттестовывали милиционера. В заключениях этих комиссий Попкова называли человеком с завышенной самооценкой, который легок и находчив в общении, не боится риска и ориентируется на социальные нормы, при этом врачи отмечали, что мужчина нуждается в самоутверждении, импульсивен, склонен скрывать свои эмоциональные проблемы и не всегда контролирует себя. Эти особенности в 1995 году послужили поводом к тому, чтобы включить Попкова в «группу риска» и рекомендовать ему психологическое сопровождение на работе, но никак не помешали признать его годным к службе и регулярно повышать в должности. Через два года из группы риска Попкова исключили.