Василий Христофоров - Советские спецслужбы открывают Восток

Как следствие, летом 1937 г. в Москве, а также в «восточных» национальных республиках были арестованы участники националистических «пантюркистских» движений и партий [73] Архив Президента РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 313. Л. 74–91; ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 4. Д. 1649. Л. 49–94. : председатель СНК РСФСР Д. Е. Сулимов и его заместитель Т. Рыскулов. Ф. У. Ходжаев (Узбекистан); Ата-баев и Атаков (Туркмения); Габидуллин и Ходжаев (Татария), Биишев и Булашев (Башкирия). Абдрахманов (Киргизия), Кулумбетов и Такежанов (Казахстан) и другие. Борьба с «пантюркизмом» и «панисламизмом» достигла своего пика и пошла на спад.

Подведя итоги, отметим, что в 1920-е годы советские спецслужбы, действовавшие под руководством коммунистической партии, проводили сбор и анализ информации о деятельности религиозной и национальной элиты «мусульманских» регионов СССР. Под руководством Восточного отдела ОГПУ в конце 1920-х годов были «раскрыты» и ликвидированы «восточные националистические контрреволюционные организации»: «Московский султан-галиевский центр», «Милли Фирка», «Милли-Истиклял», «Алаш», «Мусават», якобы переплетенные между собой целями и деятельностью своих лидеров.

Прогнозировавший еще в 1923 г. тенденцию сближения и объединения всех «восточных антисоветских сил» Восточный отдел уже в 1928 году мог отчитаться об успешно проделанной работе [74] Позволим себе предположить, что завершение работы по «разгром)» «Мусават». «Милли-Фирка» и «Московского султан-галиевского центра» могло стать одним из оснований для прекращения деятельности Восточного отдела. . В последующем (в 1930–1938 гг.), после его расформирования, т. и. существование «всесоюзной восточной контрреволюционной» сети могло становиться весомым аргументом во внутриведомственной конкуренции между различными подразделениями ОГПУ-НКВД.

В основном логика репрессивной политики советских спецслужб была типичной. Как и в случае с иными «антисоветскими организациями», сотрудники ОГПУ-НКВД. основываясь на высказываниях тюркских национальных, мусульманских религиозных лидеров об отрицательном восприятии советской власти, собирали информацию и после ее творческой интерпретации, делали вывод о существовании «центров». В ОГПУ фактически формировали «контрреволюционные организации», «националистические центры», «устанавливали» их связи с эмиграцией и представителями иностранных государств (Афганистана, Персии, Турции) на территории СССР. Все это впоследствии «подтверждалось» в ходе допросов арестованных членов «националистических организаций».

Анализ механизмов конструирования дел подобного рода позволяет сделать выводы о том, что сотрудники ОГПУ сознательно преувеличивали масштабы деятельности конкретной личности или «националистической контрреволюционной организации». В динамике ведения дел по националистическим организациям видна тенденция к расширению их масштабов от локальных проявлений к всесоюзным заговорам. Чем явственней становилась тенденция усиления репрессивной составляющей деятельности государства в начале — середине 1930-х годов и жестче звучала риторика внутрипартийной борьбы, тем очевиднее становилась тенденция оформления всесоюзной «сети» подобных структур.

Не ставя под сомнение факт наличия и распространения идей политического тюркизма и стремления к объединению на почве религии на пространстве бывшей Российской империи, считаем очевидной установку на преувеличение политического, практического, организационного потенциала этих идей. В свою очередь, центростремительность данных идеологических конструктов, активность зарубежных сторон (Турции), частота и формы взаимодействия национально-религиозных лидеров разных регионов СССР с зарубежными единоверцами отчасти также могли способствовать выработке у власть имущих универсалистского взгляда на сущность процессов, протекавших на «восточных окраинах» страны.

В современной российской историографии «исламскому вопросу» периода Российской империи в различных ее частях уделено существенное внимание в работах Д. Аманжоловой [76] Россия и Центральная Азия. 1905–1925 гг.: сб. документов / сост. проф. Д.А. Аманжолова. Караганды: Изд-во КарГУ, 2005. 494 с. , Д. Арапова [77] Императорская Россия и мусульманский мир (конец XVIII — начало XX в.): сборник материалов / сост. и авт. вступ. ст., предисл. и коммент. Д.Ю. Арапов. Μ.: Наталис, 2006. 440 с. , В. Бобровникова [78] Бобровников В.О. К истории (меж)имперских трансферов XIX–XX в.: инородцы/туземцы Кавказа и Алжира // Азиатская Россия: люди и структуры империи: сб. науч. тр. Омск: Полиграфический центр КАН, 2016. С. 23–42: Северный Кавказ в составе Российской империи / отв. ред. В. О. Бобровников, И. Л. Бабич. Μ.: НЛО. 2007. 460 с. , Т. Котюковой [79] Котюкова Т. Окраина на особом положении… Туркестан в преддверии драмы. Μ.: Научно-политическая книга, 2016. 391 с. , И. Загидуллина [80] Загидуллин И.К. Исламские институты в Российской империи: мечети в европейской части России и Сибири. Казань: Татар, кн. изд-во, 2007. 416 с. , О. Сенюткиной [81] Сенюткина О.Н. Тюркизм как историческое явление (на материалах истории Российской империи 1905–1916 гг.). Н. Новгород: Изд-во НГЛУ, ИД «Медина», 2007. и других авторов. Англоязычная историография также весьма разнообразна [82] For Prophet and Tsar: Islam and Empire in Russia and Central Asia. Cambridge. London, 2006; Naganawa N. Molding the Muslim Community through the Tsarist Administration: Mahalla under the Jurisdiction of the Orenburg Mohammedan Spiritual Assembly after 1905 // Acta Slavica Iaponica. Tomus 23. P. 101–123; Agnes N. Kefeli. Becoming Muslim in Imperial Russia: Conversion, Apostasy, and Literacy. Ithaca and London: Cornell University Press, 2014. 289 p. . Заметно менее скромно выглядит историография деятельности различных государственных структур, в частности МВД и ему подотчетных органов, в мусульманских ареалах империи [83] Бойко С.И., Петренко Н.И., Соколова В.II. Казанское губернское жандармское управление в 1880–1917 гг.: организация и деятельность в полиэтноконфессиональном регионе. Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 2016. 208 с.; Перегудова З.И. Политический сыск в России (1880–1917). М.: РОССПЭН, 2000. 432 с.; Сенюткина О.II. Тюркизм как историческое явление (на материалах истории Российской империи 1905–1916 гг.). Н. Новгород: Изд-во НГЛУ, ИД «Медина», 2007; Гусева Ю.Н. Информация об информаторах: как и кем собирались данные о мусульманах Российской империи в начале XX века // Народы Поволжья и Приуралья между революциями (1905–1917 гг.): сб. статей. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2017. С. 476–493. .