Катерина Андреева - Беларуский Донбасс

Полноценно вернуться к гражданской жизни у Надежды, вероятно, так и не получилось. Ее тянуло на Донбасс. После фронта быть клерком в офисе или продавцом в магазине она не хотела — такие обыкновенные занятия лишали ее того самого ощущения «важности и нужности». Не прельщало ее и будущее домохозяйки, мытье посуды в Буче с мужем-бумерангом. Настоящим домом, которого у нее никогда раньше не было, для добровольца Надежды стал фронт, а потерянную родину заменила Украина. Таков ее выбор.

«В сущности, никакой истории нет; есть только биографии».

С одной стороны, эта формула Ральфа Уолдо Эмерсона [182]очень актуальна для беларусов, которые воевали на Донбассе. Будем объективны: на общий ход российско-украинского конфликта они значительного влияния не имели. Однако решение отправиться на Донбасс навсегда изменило их собственные жизни, а чьи-то жизни, в итоге, оборвало. Одни беларусы стали участниками российской агрессии, другие эту агрессию пытались остановить. Кто-то ехал в «горячую точку» из-за убеждений и душевного порыва. Кто-то пытался найти себя на войне, а кто-то — от себя убежать. Но абсолютно для всех это была прежде всего важная часть их биографии. Война на востоке Украины повлияла на этих людей больше, чем они повлияли на нее.

С другой стороны, американский мыслитель не до конца прав — история тоже существует. И эта история о том, как авторитарная Беларусь оказалась перед лицом крупнейшего вооруженного конфликта на европейском континенте в XXI веке, а ее граждане стали третьей по численности этнической группой (после украинцев и русских), участвовавшей в нем.

В апреле 2014 года, выступая перед Национальным собранием, Лукашенко щеголял своей осведомленностью о военно-политических процессах в регионе. Якобы во время мартовской встречи с Турчиновым он показал исполняющему обязанности президента некую карту «ситуации вокруг Украины», подготовленную на основе данных беларуских военных и спецслужб. А Турчинов только руками развел: у него в кабинете будто бы лежала точно такая карта. «То есть мы знали абсолютно все, что происходит в Украине», — резюмировал он с едва скрываемой усмешкой. Однако, несмотря на свою информированность и политический опыт, Лукашенко вряд ли мог предположить, что волнения на юго-востоке Украины перерастут в настоящую войну. Весной 2014-го он публично заявлял: Путин дальше Крыма не пойдет и войны не будет. «Мне предлагали сказать, что войной попахивает… Нет. Но дымок потягивает», — говорил Лукашенко 22 апреля 2014 года. Эти слова свидетельствуют о том, что глава Беларуси откровенно не поспевал за событиями. К тому моменту отряд Стрелкова-Гиркина уже захватил Славянск, а Турчинов издал указ о начале АТО. Война была неизбежна.

К сожалению, мы слишком мало знаем о происходившем в высших эшелонах власти Беларуси во время войны на Донбассе. Непосредственным свидетелям этих процессов время писать мемуары еще не пришло, а первичные документы будут рассекречены не скоро. Судить можно только по публичным заявлениям Лукашенко и его дипломатов, а они крайне противоречивы по своему содержанию. Однако вряд ли мы ошибемся, если скажем, что лавинообразное развитие событий российско-украинского конфликта стало для главы Беларуси глубоким потрясением. Наверняка весной-летом 2014-го он находился в растерянности. Но Лукашенко не допустил главного: полного слияния своей внешнеполитической линии с внешнеполитической линией Путина. В условиях глобального противостояния Запада и России этот курс открыл новые возможности для официального Минска.

В итоге вышло так, что путинская агрессия против Украины позволила режиму Александра Лукашенко достичь, пожалуй, крупнейшей победы на международной арене за все время своего существования. Беларуское государство избавилось от санкций, вышло из изоляции и вполне успешно начало создавать себе имидж регионального миротворца — и все это, в сущности, только благодаря тому, что Лукашенко не поддержал открыто российское вторжение в Украину и предоставил свою территорию для переговоров по урегулированию конфликта на Донбассе. Приложив минимум усилий, Лукашенко превратил чужой кризис в свой дипломатический успех.

Кому-то эта крупная внешнеполитическая победа покажется незаслуженной. Однако добиваться максимума политических дивидендов при минимуме политических инвестиций — в сущности, задача любого государства. И если эту задачу удается решить, значит, работа сделана хорошо. Сетовать в данном случае можно только на то, что эти успехи были сопряжены с действиями, которые с трудом вписываются в имидж нейтрального государства, признающего суверенитет и территориальную целостность жертвы агрессии.

Благодаря тотальному господству российской пропаганды в информационном пространстве страны сотни беларусов примкнули к незаконным вооруженным формированиям на Донбассе. Благодаря попустительству спецслужб Лукашенко многие из них возвращались в Беларусь, отдыхали, меняли документы, а потом снова отправлялись воевать против Украины. Конечно, все это глобально на ход войны на Донбассе не повлияло. Но сколько жизней удалось бы спасти, если бы власть просто ограничила вещание российских телеканалов, а спецслужбы начали по-настоящему преследовать боевиков? Ответа на этот вопрос мы никогда не получим.

Остановить полномасштабную торговлю беларуских предприятий с ОРДЛО можно было бы одним звонком из Администрации президента. Но власть выдала карт-бланш на подобный серый бизнес, не гнушаясь сотрудничеством даже с теми структурами, которые в Украине подозреваются в прямом финансировании терроризма. В итоге уже к 2016 году доля беларуской продукции на потребительском рынке ДНР и ЛНР составила примерно 25 %. Как минимум, беларуские компании создавали ситуацию, при которой вести войну становилось все более выгодно — для главарей боевиков и связанных с ними коммерсантов. Как максимум — они эту войну финансировали.

Лукашенко, безусловно, искусно лавировал между Россией, Западом и Украиной. Но свобода маневра была не безгранична. В действительности внешняя политика Беларуси по отношению к российско-украинскому конфликту была независимой ровно настолько, насколько эту независимость был готов терпеть Кремль. То есть на словах вы, конечно, можете поддерживать территориальную целостность Украины, но когда дело доходит до голосования в ООН — будьте добры защищать интересы РФ. В ключевых вопросах Минск шел строго в фарватере Кремля.

Роль лукашенковской Беларуси в российско-украинском конфликте можно отчасти сравнить с ролью франкистской Испании во Второй мировой войне. Режим Франко был идеологически близок гитлеровскому, а сам каудильо находился у власти во многом благодаря помощи Германии. Идеологическая близость предопределила активное участие испанских добровольцев в войне на стороне Германии, на советско-германский фронт была отправлена знаменитая «Голубая дивизия». В Беларуси, правда, государство не участвовало в отправке добровольцев в группировки ДНР и ЛНР, на уровне риторики даже осуждало эти процессы. Но в реальности никак им не мешала, не ограничивала российскую пропаганду и боевиков почти не преследовала. В годы Второй мировой немецкие спецслужбы действовали на испанской территории без всяких ограничений. И точно такой же карт-бланш получили путинские спецслужбы в Беларуси — чего стоит хотя бы похищение Павла Гриба сотрудниками ФСБ. Когда нужно было, Франко клялся в верности своим немецким союзникам, а когда это стало невыгодно — умело отмежевался от гитлеровского режима. Но главная схожесть в другом: фашистская Испания, которая воспринималась всем миром как потенциальный союзник Гитлера во Второй мировой войне, так и не стала участницей этого конфликта. Франко сумел избежать втягивания Испании в мировую бойню, чем спас страну от новых разрушений, а свой режим от краха.