Тайный адвокат - Ложные приговоры, неожиданные оправдания и другие игры в справедливость

Хорошие юридические консультанты фактически руководят судебным процессом.

Но бывают и другие крайности: не представленный адвокатом обвиняемый предстает перед судом и признает себя виновным в нарушении ПДД. Юридический консультант изучает заполненный им бланк и ошибочно говорит, что, возможно, у него есть законное оправдание. Приходится уже мне указать ему, что то оправдание, о котором он говорит, было упразднено Парламентом более года тому назад.

Другое разбирательство, проводившееся в тот день, касалось нападения на девушку в ночном клубе. В самом начале судебного заседания солиситор защиты ходатайствует о приобщении к делу информации о том, что потерпевшая годом ранее была поймана на краже, за которую получила предупреждение, и о проведении допроса по этому поводу. Прописанные в законе правила представления «отрицательной характеристики» потерпевшего весьма строгие: суд должен быть удовлетворен тем, что они являются либо «важными доказательствами в объяснение» , без которых суду было бы сложно или невозможно понять другие доказательства по делу; либо же они должны обладать значительной доказательной силой в отношении вопроса, обладающего особой важностью в рамках рассматриваемого дела. Другими словами, доказательство должно иметь к вопросу серьезное отношение и быть при этом первостепенно важным. Причина тому очевидна: свидетелю не должны устраивать перекрестный допрос относительно того, что никак не связано с рассматриваемыми обвинениями и вообще имеет малое отношение к делу. Как я сказал магистратам, полученное ранее предупреждение за воровство в магазине и близко недотягивает ни до одной из перечисленных категорий. Как бы то ни было, магистры склоняют головы, чтобы посовещаться, и приглушенным голосом доносится:

– Звучит любопытно.

Таким образом, тщательно подобранные юридические критерии заменяются банальным человеческим любопытством, и бедная девушка вынуждена в течение следующих тридцати минут терпеть унижения, отвечая на совершенно ненужный и неуместный перекрестный допрос напористого солиситора защиты. Причем в сегодняшнем дне нет ничего примечательного. Он отражает, боюсь, типичное положение дел в магистратском суде. В другой день, когда я выступал на стороне обвинения, один из «фланговых полузащитников» на судебной скамье трижды прервал вопросы проводимого моим оппонентом перекрестного допроса.

– Это, – сурово говорил он, – наводящий вопрос.

Переглянувшись друг с другом, мы с солиситором защиты перевели свои взгляды на юридического консультанта, который в очень мягкой форме напомнил магистрату, что перекрестный допрос с незапамятных времен представляет собой серию наводящих вопросов. В другой раз опоздавшего из-за задержки поезда на пять минут на свой суд обвиняемого попросту не пустили в зал, вынудив ожидать снаружи, так как в его отсутствие его уже успели осудить.

Магистраты скажут, что им помогают лучше справляться со своими обязанностями юридические консультанты и адвокаты суда. Они также могут указать на то, что подобные ошибки правосудия, когда они случаются, в случае их приведения к неправомерному обвинению или оправданию, могут быть обжалованы в Высоком суде, однако, по статистике, количество удовлетворенных апелляций крайне мало. Последний довод, однако, не учитывает тот факт, что подача апелляции имеет смысл только в случае, когда мы в курсе, что имеем на нее право, – многие из не представленных адвокатами подсудимых даже не знают о совершенных в отношении них ошибок, не говоря уже о способах их исправления. Из-за того, в какой спешке рассматриваются дела – к чему мы вскоре еще вернемся, – и сами адвокаты тоже склонны упускать из виду допущенные ошибки.

Время от времени юридические консультанты, солиситоры и барристеры действительно способны повлиять на решения магистратов, но чаще последние не прибегают к юридическим рекомендациям. И я прекрасно понимаю, что закон – штука сложная. Но в этом-то и смысл. Подобно науке или медицине, фундаментальные основы права нельзя освоить по ускоренной программе на непродолжительных курсах. Многие магистраты являются талантливыми и даже выдающимися людьми в своих областях. Один мой приятель однажды рассказал, что когда он пожаловался на непригодность своих магистратов, пока те удалились на совещание, юридический консультант отвел его в сторонку и сказал, что магистрат-председатель – нейрохирург, язвительно добавив:

– Спорю, теперь-то ты чувствуешь себя нелепо.

Не думаю, что очередной пациент этого джентльмена обрадовался бы, увидев за операционным столом меня, размахивающего скальпелем и увещевающего:

– Да все нормально. Я барристер. Но я закончил недельную резидентуру в Труне, да и тут будет присутствовать младший врач, к чьим рекомендациям я, возможно , прислушаюсь.

В какой другой сфере общественной жизни мы позволяем любителям выполнять функции квалифицированных специалистов?Никто не стал бы в здравом уме предлагать сделать образование более дешевым, набирая в качестве учителей волонтеров. Мы не позволяем желающим попробовать себя в роли анестезиолога работать в частных больницах, стоимость строительства которых была значительно уменьшена за счет привлечения архитекторов-самоучек и кого-то, кто прочел в «Википедии» статью про «Инженерное дело». Когда же речь заходит об уголовном правосудии, мы с радостью перепоручаем сугубо юридические функции простым обывателям. Более того, опыт подсказывает, что процесс отбора и обучения уделяет недостаточное внимание таким более обширным, но не менее важным навыкам, как логическое и критическое мышление.

Официальные критерии, которые должен применять местный консультативный комитет при наборе новых магистратов, звучат как «хорошая репутация; надежность и чувство долга; социальная осведомленность; здравое суждение; отзывчивость и коммуникабельность; зрелость и твердый характер». Вместе с тем не предусмотрено никакого экзамена на критическое мышление, который теперь принято проходить при устройстве практически на любую вакансию специалиста или управленца, причем прошедшие через этот процесс люди все как один отмечали зацикленность на том, «как много волонтерской работы» ты делал раньше. Одной моей коллеге-солиситору, подавшей заявку на должность магистрата, было отказано по причине того, что из-за восьмидесятичасовой профессиональной нагрузки в неделю она проделала недостаточно «неюридической волонтерской работы» в свое свободное время. Когда система отбора отдает предпочтение кандидатам, которым способности к правовому анализу и критическому мышлению достались по результатам лотереи, в конечном счете мы получаем несоразмерно большое число успешно прошедших отбор кандидатов, которым по меньшей мере не хватает способностей делать выводы, выявлять допущения, строить дедуктивные цепочки, приходить к умозаключениям, а также истолковывать аргументы и давать им оценку.