Александр Бушков - Крым и крымчане, или Тысячелетняя история раздора

А впрочем, война Хмельницкого с поляками содержит кое-какие нерешенные до сих пор загадки. Давно уже появилась версия, что гетман не «взбунтовался» против польской короны, а, наоборот, действовал в тайном сговоре с польским королем Владиславом IV. Чтобы таким образом максимально ослабить окончательно распоясавшуюся шляхту, к тому времени настолько равнодушную к интересам государства, что не кто иной как польский король Ян Собесский на одном из сеймов высказался прямо и нелицеприятно, что цель в жизни у шляхты одна: «Сидеть дома, налогов не платить, солдат не кормить, а Господь Бог чтоб за нас воевал». Соответственно, с ослаблением шляхты усилилась бы власть короля, бывшего в Польше, в общем, чисто декоративной фигурой.

Еще сам Хмельницкий частенько говаривал, что взбунтовал казаков с согласия короля Владислава IV, который, выслушав казацкие жалобы на польские притеснения, якобы сказал: «Разве у вас нет сабель, если вы называете себя рыцарями?»

Как обстояло на самом деле, уже не установить никогда. Однако на эту версию работает еще и то, что «налет» шляхтича Чаплинского на хутор Хмельницкого Суботов — очень похоже, легенда. Есть информация, что никакого сына Хмельницкого Чаплинский прилюдно не засекал. Как было у гетмана до этой истории двое сыновей, Тимош и Юрась, так и остались они впоследствии живехоньки-здоровехоньки. Более того, хутором Хмельницкий владел совершенно незаконно — у него был только «королевский привилей» от Владислава, не утвержденный сеймом, а потому недействительный. И суд самым законным образом признал владельцем Суботова Чигиринского старосту Конецпольского. Так что, очень похоже, Чаплинский попросту выполнял роль «судебного исполнителя». Сожительницу Хмельницкого Елену Чаплинский и правда увез — но тут же обвенчался с ней по всем правилам. Елена, похоже, была ничуть не против, вполне вероятно, что ей надоело слушать обещания Хмельницкого непременно на ней жениться, но только, понятно, после смерти законной супруги — а она болела, болела, но умирать не торопилась. Одним словом, у Хмельницкого, получается, не могло быть столь уж страшной обиды на поляков.

Как бы там ни было, до самого сражения под Берестечком (1651) Хмельницкий воевал (напоминаю, все время подписываясь «королевским» гетманом) не под каким-нибудь «козацким стягом», а под пожалованным королем знаменем — белый орел на красном полотнище.

Работает на эту версию и хорошо известное, со всех других точек зрения вопиюще нелогичное, непонятное поведение гетмана во время «варшавского стояния». Хмельницкий тогда пришел под Варшаву с сильным войском. Только что умер король Владислав, шляхта была всецело поглощена выборами нового, никакого войска, способного казакам противостоять, попросту не имелось. Были серьезнейшие шансы ударить на Варшаву и пойти дальше. Однако гетман долго протоптался на месте, ровным счетом ничего не предприняв. Нельзя исключать, что после смерти Владислава, своей единственной «агентурной связи», Хмельницкий попросту не знал, что ему в новых условиях делать… Вместо удара по Варшаве он отправил послов на сейм, требуя сделать королем брата покойного Владислава Яна Казимира. Так и произошло. В скобках замечу: решение было крайне недальновидное, именно Ян Казимир чуть позже нанесет Хмельницкому страшное поражение…

Версия «тайного королевского агента» не столь уж неправдоподобна — чуть позже подобное предприятие устроил столь же бесправный шведский король Густав-Адольф: с помощью своей агентуры разжег крестьянские мятежи, якобы для их усмирения попросил у парламента (которому и принадлежала вся власть) серьезное войско, но на мятежников не пошел, а военной силой осадил парламент, укоротил и его, и дворянство, вольничавшее прямо-таки на польский манер, стал настоящим властвующим монархом…

Как бы там ни было, после смерти Владислава последние три года перед Переяславской радой, в 1654 году утвердившие присоединение Гетманщины к России, Хмельницкого преследовала череда катастрофических неудач. В 1651 году войска Яна Казимира нанесли гетману страшное поражение, стоившее казакам 30 тысяч убитыми. Крымских татар на сей раз с гетманом не было… По итогам битвы Хмельницкий заключил невыгоднейший для себя Белоцерковский договор, согласно которому Гетманщина «ужималась» до размеров невеликого Киевского воеводства, а казачий «реестр» одним махом сокращался вдвое. Притом польский сейм этот договор не ратифицировал, считая, что и этого для гетмана «слишком много»… Поляки продолжали напирать.

Хмельницкому удалось выдать старшего сына Тимоша за дочь молдавского господаря Лупола — и, по некоторым данным, гетман стал втихомолку планировать свержение Лупола с передачей престола Тимошу. Однако в Молдавию привычным образом нагрянули поляки, и во время осады одной из крепостей Тимош был убит случайным ядром. Все планы полетели к черту.

Богдан Хмельницкий

Видимо, уже из чистого отчаяния Хмельницкий (о чем как-то забыли) принес вассальную присягу турецкому султану, явно надеясь, что тот и поможет против поляков, и утихомирит крымского хана, чьи отряды постоянно хо-дили в набеги на Гетманщину.

И тут ничего не вышло. Против поляков султан не помог, и ляхи нацеливались полностью «аннулировать» Гетманщину, а крымские бандюганы по ней разъезжали, как у себя дома…

Вот тогда-то Хмельницкий, в самом что ни на есть безвыходном положении, «предложился» Москве. Он уже пытался проделать то же самое еще в 1648 году, но тогда царю, поглощенному более серьезными заботами, было не до гетмана.

Теперь руки дошли. Земский собор, ознакомившись с челобитными Хмельницкого, обсудив все вдумчиво, постановил: «А о гетмане о Богдане Хмельницком и о всем войске Запорожском бояре и думные люди приговорили, чтоб Великий государь и Великий князь Алексей Михайлович всея Руси изволил того гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское с городами их и с землями принять под свою государскую высокую руку».

Посольство к Богдану Хмельницкому в 1646 г.

Обратите внимание на формулировку. Дело в том, что «самостийники» давно уже сочинили очередную сказочку о некоем «равноправном союзе двух государств, русского и украинского». Якобы Хмельницкий не просто переходил в русское подданство, а как Высокая Договаривающаяся Сторона заключал договор о создании некоей «федерации».

Вот только не сохранилось ни клочка бумаги о «федерации». Достаточно взглянуть на карту, сопоставить размеры России и Гетманщины, чтобы понять: какая тут федерация…