Виктор Александров - Мафия СС

В свою очередь я рассказал несколько обескураженному офицеру о своем печальном опыте жертвы «охоты за ведьмами», развязанной таким гнуснейшим типом из штата Висконсин, как сенатор Маккарти. Фред меланхолически покачивал головой, приглашая меня приехать к нему в Австралию, где он рассчитывал забыть «холодную войну» и превратности англо-американской дружбы. Этот бывший охотник за нацистами, с которым я познакомился в опустошенном Берлине 1945 года, не хотел смириться с тем, что преступления гитлеровцев, и особенно видных, предаются забвению. И он был прав… Через два дня новые события взбудоражили телетайпы крупных информационных агентств.

В темную и туманную ночь с 14 на 15 января 1953 года сотрудники отдела британской военной полиции окружили богатую виллу в окрестностях Дюссельдорфа. Четыре джипа перекрыли выходы, включили фары. В тусклом свете виднелась гравировка по черному мрамору: «Г. С. Люхт, экспорт-импорт».

Толкнув тяжелую дверь из кованого железа, полицейские ворвались в здание. Они все перевернули, вспарывали портфели с двойным дном, взламывали сейфы и тайники, вмонтированные в стены. Даже гроб владельца виллы, умершего недавно, был вскрыт. После ареста управляющего фирмой двери были опечатаны, а конфискованные документы погружены в четыре грузовика. Агенты разведки и полиции расставили свои посты как внутри, так и вокруг виллы. Доставленные на грузовиках документы неонацистской пропаганды были тщательно изучены английскими службами в Дюссельдорфе и Лондоне. Из них стало очевидно, что «гауляйтеркрайс» («сообщество гауляйтеров») есть не что иное, как политическая мафия бывших высокопоставленных нацистов, организация всемирного масштаба, объединяющая сотни филиалов в двадцать одной стране, где бывшие эсэсовцы, принадлежавшие к элите гитлеровского режима, собирают вокруг себя реваншистских недобитков, которые не хотят смириться с гибелью «третьего рейха».

Нити заговора тянулись в Токио и Буэнос-Айрес, пересекались в Риме и Мадриде, не говоря уже о Вене, Бонне и Бремене. В один узел они сходились в Баварии. Ведущей фигурой этой мафии был Вернер Науман — один из последних доверенных лиц фюрера, присутствовавший при его самоубийстве и сбежавший из гитлеровского бункера вместе с Мартином Борманом и генералом СС Гансом Бауром, пилотом личного самолета Гитлера. Он расстался со своими спутниками у пылавшего Лертерского вокзала. Толстый пакет находился под его кителем обыкновенного служащего канцелярии. Борман был одет так же. Эта маскировка позволила им затеряться среди гражданского населения, теснившегося в засыпанных пылью подвалах, где русские еще не начали производить проверки.

Пакет, переправленный статс-секретарем по пропаганде в этот знаменательный день 2 мая 1945 года, содержал, в частности, завещание его шефа, д-ра Геббельса, покончившего с собой в бункере, а также часть сверхсекретного досье, врученного Гитлером Борману собственноручно.

Ловкий и хитрый Вернер Науман — спортивного склада человек сорока лет — добрался до Ганновера, переоделся в форму железнодорожника, счастливо избежав проверок, осуществлявшихся английской военной полицией. Как все высшие чины гитлеровской канцелярии, он не имел знаменитой эсэсовской татуировки. Из осторожности он не пошел в штаб Дёница, справедливо полагая, что его положение нового министра пропаганды, словесно пожалованное ему Геббельсом мертвенно бледными губами перед самым концом рейха, доставит ему много неприятностей. К тому же разве не мог позволить себе некоторые надежды этот сравнительно молодой человек, искушенный в юридических и политических тонкостях, да к тому же обладатель таких секретных документов? Надо было запастись терпением и дождаться неизбежного конфликта между западными и восточным союзниками… Но голод заставил нацистского волка выйти из нищей деревушки, где он укрылся. Он добрался до Дюссельдорфа, где жила его семья. Там он был арестован английской военной полицией, которая, не подозревая, кто ее пленник, через несколько месяцев отпустила его.

Удача сопутствовала Науману. Он разыскал одного из своих сотрудников в министерстве пропаганды, выходца из состоятельной семьи, Герберта Люхта. Тот занимался экспортно-импортными операциями, не гнушаясь спекуляциями на черном рынке. К тому же он был женат на богатой бельгийской графине. Одна из его «заслуг» состояла в том, что он скрыл в надежном месте досье, позволившее ему связаться с держателями нацистских капиталов за границей.

Не слишком беспокоясь по поводу Нюрнбергского процесса и «плана Моргентау» [32] Г. Моргентау — министр финансов в администрации Рузвельта, в 1944 году выдвинул план послевоенного расчленения Германии, ее децентрализации и лишения ее экономической и политической значимости. — Прим. ред. , который наивно предусматривал превращение побежденной Германии в «провинцию земледельцев», тандем Люхт — Науман привел в порядок запущенные дела и собрал вокруг себя старых «приятелей». Так, бывший сотрудник Геббельса, оставаясь в тени, заправлял крупными делами.

Располагая капиталами за границей, активно занимаясь коррупцией и шантажом новых немецких функционеров, назначенных оккупационными властями, эта группа деляг ни в чем себе не отказывала в Западной Германии 1946—1947 годов — разрушенной стране, стране стариков, калек, нищих, бросающих голодные взгляды на пустые магазины и воззвания союзников. В Дюссельдорфе, в Шталхаузе, обосновались десятки комиссий и подкомиссий. Там же, в потенциально богатейшем районе Рура, подобно удельному князю, правил британский верховный комиссар Киркпатрик. В то время как домохозяйки выстраивались в очередь за килограммом брюквы, а британская администрация выдавала в мизерных количествах цемент и стекло для восстановления домов и фабрик, Люхт, успев запастись поддельными долларами и фунтами стерлингов (фальшивые деньги, изготовленные эсэсовцами в Заксенхаузене, еще имели хождение), скупал все, что можно: картины выдающихся художников, драгоценности, недвижимость, земельные участки. В условиях разоренной экономики, когда царили доллар и сигареты, в замкнутых привилегированных кругах вроде того, который образовался в Дюссельдорфе, зарождались надежды. В то время когда отчаявшиеся предпочитали самоубийство, когда эсэсовцы, находившиеся в лагерях союзников, ожидали предполагаемого освобождения, когда многие тайными путями обращались в бегство, Люхт и его подручные уже учуяли амнистию и состав первого западногерманского правительства, которое разрешат западные союзники. Им оставалось только объединиться и организоваться.

Те надежды возникали прежде всего в американской зоне. Мелкие немецкие служащие в Шталхаузе не без зависти шептались: «Генерал Гелен установил прекрасные отношения с американским начальством. Только о нем и говорят в штабе 3-й армии в Бад-Тёльце и в окружении генерала Джорджа Стронга, шефа отдела «G-2» оккупационных войск американской армии».